Эдуард Байков - Фантасофия. Выпуск 2. Фантастика и Детектив

В странных, почти человеческих глазах огромного зверя мерцали отблески костра. Волк терпеливо ждал, положив на лапы тяжелую голову, стараясь ни единым шорохом не выдать своего присутствия.

…Наконец, половцы затихли — примостив под головами седла, они вповалку заснули у костра. Пленники, измотанные долгим пешим переходом, спали уже давно. Бодрствовал только один из половцев — он сидел спиной к огню, вглядываясь в ночной мрак, а когда начинал клевать носом, поднимался, с копьем наперевес подходил к лошадям, разминая затекшие ноги, а потом снова возвращался к огню.

Ночь жила своей жизнью. Вот где-то пискнула мышь, пойманная хищной ночной птицей, шуршала в темноте змея, да пела на ветру полынь… Но часовой этого уже не слышал — он спал. Его сморил самый крепкий, предутренний сон. Волк понял — пора.

Стремительным рывком выметнулось из высокой травы могучее тело, десятком гигантских прыжков волк преодолел разделявшее его и половцев расстояние, и, лязгнув зубами, нанес первый удар. Голова половца-часового мотнулась, когда длинные желтоватые волчьи клыки вырвали его горло, и тело рухнуло в костер, взметнув тучу искр.

Испуганно заржали лошади. Волк, темно-серой молнией метавшийся по лагерю, успел перервать горло еще четверым половцам, прежде чем остальные схватились за оружие. Но и это не спасло желтоволосых — первого вскочившего волк мощным ударом сбил с ног, блеснули клыки, и из распоротого горла ударила струя крови.

Оскалив окровавленные клыки, волк утробно зарычал. Трое оставшихся в живых половцев, сжимая длинные копья, медленно отступали к перепуганным лошадям. Половцы уже не думали о том, чтобы напасть на волка — тот был невероятно велик, и столь же невероятно быстр. А самое главное — у этого могучего зверя были странные, почти человеческие глаза. И один их взгляд будил в душах древний ужас, словно перед ними во плоти предстал один из тех ночных демонов-оборотней, о которых старики рассказывают по ночам легенды, пришедшие из седой древности, из тех времен, когда мир еще был молод.

Волк не преследовал их. Он лишь следил за тем, чтобы половцы держались подальше от объятых страхом пленников, да скалил желтоватые, испачканные кровью клыки.

Вскоре половцы скрылись в предутренней мгле. Проводив их взглядом своих странных глаз, волк неторопливо направился к пленникам. Не доходя нескольких шагов до перепуганных женщин и детей, потерявших от ужаса дар речи, он лег на брюхо и положил тяжелую голову на передние лапы. Его взгляд был устремлен на одну из пленниц — светловолосую синеглазую девушку, которая прижимала к себе испуганную девочку лет одиннадцати.

Несколько минут волк лежал и смотрел на нее. А потом в глазах девушки ужас перед зверем сменился пониманием, и она крикнула:

— ЖДАН!

Глядя на девушку, волк уже почти не осознавал, что она значила для него прежде — в то странное, навсегда ушедшее время, когда он еще был двуногим. Единственное, что зверь пока еще помнил — что эту девушку нужно было защитить и спасти, пусть даже и ценой собственной жизни, а все остальное будет уже неважно. Что ж, он ее спас. Теперь можно и уходить.

Внезапно девушка обвила тонкими руками могучую шею зверя, прижалась лицом к крутому лбу.

— Жданушка, милый…

В сердце зверя разлилась какая-то странная, непонятная и оттого вдвойне мучительная теплота. Жданушка, Ждан — эти странные звуки, произносимые двуногой, еще могли что-то взволновать, всколыхнуть в его сердце, но темный разум зверя уже почти не откликался на них. Недовольно ворча, волк высвободил тяжелую голову из кольца тонких рук, глядя на девушку странными, почти человеческими глазами.

По лицу Миланы, оставляя за собой блестящие дорожки, текли слезы. И тут случилось неожиданное — волк мягко шагнул вперед, и теплым шершавым языком лизнул девушку в щеку. А потом развернулся, и, сделав мощный прыжок, скрылся в зарослях высокой травы, еще ощущая соленый вкус девичьих слез…

Девушка смотрела вслед волку, а тот стремительным бегом уходил в степь, навсегда порывая со странным, слишком сложным для звериного разума миром двуногих. Его ждала теплая трепещущая плоть свежей добычи, прикосновения ветра к густой шерсти и ночные песни под серебряным диском луны, в призрачном свете Волчьего Солнца… На востоке занималась заря.

Мы бежали среди обломков домов, среди огромных камней, которые летели на нас с крыш серых многоэтажек, среди вырванных с корнем деревьев, перевёрнутых автомобилей, разрушенных мостов, среди красных от крови рек и озёр… Нас охватывал необъяснимый страх! Крики детей, стоны раненых и молчание мёртвых… Многие люди предались панике, бежали мимо своих близких, друзей, мимо собственных детей! Бежали, не оглядываясь, лишь бы скрыться, не видеть всего этого, исчезнуть… Но некоторые были относительно спокойными, искали в толпе родных. К ним относилась и я. Я бежала, наступая на лужи крови невинных людей. Я видела изрубленные, придавленные железом тела. На их лицах были недоумение и страх. Почему? Что же с миром? Среди трупов я боялась увидеть лицо родного человека! Я боялась, но видела. Узнала маму, отца, братьев, сестёр и друзей. И меня вдруг поразила мысль — неужели я осталась совсем одна? Мне тоже нужно умереть. Но всё же я хотела встретить живого друга и бежать вместе. Я не сказала вам от кого бежали люди. От ужасных чудовищ! Я бежала и услышала пронзительный крик, крик младенца! Оглянулась. Какое-то уродливое существо с двумя головами, пятью глазами и ещё несколькими парами лишних конечностей, острыми когтями вырвало из груди ребёнка маленькое сердечко… Существо подняло сердце вверх и что-то кричало. Потом, видимо почувствовав что на него непрерывно смотрят, оно медленно повернуло головы в мою сторону и улыбнулось. Я стояла как вкопанная и вдруг: «Ах ты сволочь!» Я схватила железную палку и бросилась на него. Оно упало. Брызги крови летели во все стороны! Оно дёргалось, а в его руках очень медленно, но всё же билось сердце младенца… Я схватила малыша, прижала к себе и почувствовала, что так больно мне не было ещё никогда. Я обнимала его и плакала. Рядом лежала его мёртвая мать… Я положила мальчика к ней на руки, перекрестила их и побежала дальше. По дороги я била всех уродов, но вокруг меня все так же падали, умирали люди. Я кричала! Господи, что же происходит? Помоги нам! Я вдруг упала…