Владислав Крапивин - Застава на Якорном Поле

Девочка и двое мальчишек.

Старшему было лет четырнадцать, девочка — наверно, ровесница Ежики, а младший — совсем пацаненок, лет восьми. Подходили медленно, и Ежики успел разглядеть каждого.

Малыш — босиком, в голубой полинялой майке и серых, похожих на юбочку штанах: они забавно болтались вокруг бедер. Большеголовый он был и чумазый или такой чернявый, что просто казался неумытым. Девочка — в бледно-желтом клетчатом платьице, а поверх него замшевая курточка без рукавов и со шнурками вместо пуговиц. Старший — в зеленой рубашке и в пятнистых, как у десантников из кино, брюках-комбинезоне. Он и девочка — светлоголовые, с тонкими, даже острыми лицами и спокойными глазами. Они шли шеренгой (малыш посредине) и смотрели на Ежики. По-хорошему смотрели, он сразу понял, что от них не будет ни обиды, ни насмешки.

— Здравствуй, — сказал старший, когда все остановились.

И Ежики поймал себя, что ответил лицейским коротким наклоном головы (вот ведь, въелось все-таки!). И торопливо сказал:

— Здрасте… — Замигал от неловкости.

Старший мальчик спросил с ноткой тревожной заботы:

— Скажи, ты кого-то ищешь?

— Я… нет. Не знаю. Я ехал, и тут эта станция. Раньше не было. Я пошел… посмотреть.

Девочка слегка улыбнулась и сказала участливо:

— Ты, наверно, пришел поиграть?

— Не знаю. Поиграть… как?

— Ну, у тебя же вот… — Она острым подбородком указала на шар в руке у Ежики.

— А… Я нашел его там, на лестнице. Иду, а он лежит.

— Тогда это, значит, мой! — подпрыгнул чумазый пацаненок. — Он вчера укатился, а мы не нашли!..

— Филипп! — строго сказала девочка.

Мальчишка со странным взрослым именем Филипп дернулся, отвернулся. Глянул из-за плеча, как сердитый вороненок из-за приподнятого крылышка.

Было немного жаль находку, но как препираться с маленьким? Да к тому же это и в самом деле его шар, наверно…

— Возьми, раз твой.

Филипп обрадованно протянул руку, а старший сказал мягко, но решительно:

— Так ведь нельзя. Кто нашел — того и шар. А хочешь, чтобы снова твой был, надо выиграть.

— Ну, тогда давайте играть, — потребовал Филипп громко и со слезинкой.

— А правда, — примирительно проговорила девочка. — Пошли играть в шары.

— А… как это? — Ежики никогда не слышал про такую игру.

— Да просто это. Любой сразу поймет, — сказал старший мальчик. — Пошли, площадка тут рядом…

Пока шагали, Ежики спросил наконец:

— А что здесь такое? Ну, вокруг, вот это…

Старший мальчик (он шел впереди) ответил сразу, но со спрятанной неохотой:

— Так, заповедник. Старый…

— Музей?

— Ну… вроде…

— А еще застава, — сунулся сбоку Филипп. — Видишь кронверк? — Он махнул в сторону красного дома. — Там раньше пушки стояли, а теперь…

— Фи-ли-пп, — сказала девочка. А старший быстро спросил у Ежики:

— Но скажи: ты правда никого не ищешь?

— Да нет же… Кого мне искать?

В душе уже появилось чувство, что он и правда хочет найти кого-то или что-то. Но как скажешь о неясном?

— А может, ты тоже пограничник? — опять ввинтился в разговор малыш.

— Фи-ли-пп…

Он снова превратился в сердитого вороненка:

— Ну чего?.. Спросить нельзя.

Ежики сказал, чтобы замять неловкость:

— Это, что ли, игра такая — пограничники?

— Вроде… — отозвался старший и быстро глянул на Филиппа. — Вот, пришли…

Среди мелких горок открылась хотя и заросшая, тоже в одуванчиках, но ровная поляна.

Игра в шары оказалась похожей сразу на крокет, бильярд, гольф и кегельбан. Но правила и правда были нехитрые. Нужно было пустить по земле свой шар, попасть им по другому и тот, другой, загнать в лунку или воротца из проволоки. Лунка — три очка, воротца — пять, а через воротца в лунку — сразу пятнадцать. Кто сто очков набрал, тот и победитель.

Тяжелые, из небьющегося сплошного стекла шары без задержки летели сквозь траву, отряхивали одуванчики. И рикошетно стукались друг о друга — чак, чак… Все одного размера, блестящие, но такого красивого, как у Ежики, вишневого, больше не было. Были белые, прозрачные, или бутылочно-зеленые, да еще два лимонных…

Ежики увлекся игрой. Он купался в веселой беззаботности: как птаха, удравшая из клетки. Все вокруг было так не похоже на недавнюю жизнь, на лицей, на громады и многолюдье мегаполиса. И дышалось так… ну, будто долго-долго сидел он в духоте липкой желтой палатки и вдруг кто-то с размаху распорол тканевый полог. И оказалось, что снаружи — чистота и свежесть… Ежики сбросил капитанку. Он смеялся, отдувал от лица семена-парашютики и пускал сквозь траву скользкий шар. Научился он быстро…