Виталий Гавряев - Отныне я – странник

— Государь, я правду говорю, и готов это доказать. — Юра понял, что на сей раз сильно заврался, и с этим, надо что-то делать. И тут, он вспомнил, что недавно дома делал из сахара с топлёным маслом конфеты, для того чтобы побаловать ими Ульяну. И у него в кармане лежала пара небольших конфеток, завёрнутых в чистую тряпицу. Он так, хотел ими Мари, с Элизабет угостить. — У меня осталось последних две. Так что, вы легко можете проверить мои слова.

Юрий, неспешно достал из кармана лоскут со сладостями, и развернул его.

— Отравить меня хочешь! Пёс!

Страсти закипали не на шутку. И рука самодержца, уже не лежала на эфесе, а напряжённо сжимала его.

— Ни в коем случае. Вы можете указать на любую из них, я её съем. А когда вы убедитесь, что со мной всё в порядке. По возвращению в крепость, вторую дайте, любому из ваших людей. А затем, сами проверите, появились ли у него новые знания.

Царь задумался, глядя на ладонь стоящего перед ним человека и лежащие на ней, непонятные для него «пилюли». Но при этом, всё равно, не убирал свою руку с рукояти сабли.

— Съешь ближнюю ко мне «пилюлю». — Наконец приняв решение, сказал он.

— Вот эту?

— Да.

Юра так же неспешно, взял указанную конфету и, разжевав, проглотил её. Затем открыл рот, демонстрируя, что там, уже ничего нет. После чего, они так и стояли друг перед другом, в сильном напряжении.

— Да, Пётр Алексеевич, пока ты предсказуем в своём гневе и поступках продиктованных им. Но придёт время, и никто не сможет понять, ни твоих намерений, ни мыслей. — Думал Витальевич, видя, что гнев самодержца постепенно загасает.

А когда они добрались до малого Арпачинского острова, Юрий поинтересовался у Петра. Который не спускал с него глаз.

— Государь, может, вернёмся назад. Вас наверняка уже кинулись искать. Да и мне не терпится, чтобы вы выбрали, кому дать эту «пилюлю знаний». Поверите, я всего лишь хочу поскорее доказать перед вами свою правду.

— Да пожалуй, пора и домой. А у тебя, ещё такие пилюли есть? — Согласился монарх, мелком оглядел берега и немного поёжился.

— Нет. Они последние.

— Тогда, давай мне её, вижу, что это не отрава. Но, ни дай бог, ты обманул меня и я, отведав её, не обучусь ничему. — Наконец принял решение самодержец.

С этими словами Пётр, осторожно взял протянутое ему угощение и начал неспешно его разжёвывать. А Юрий, начал пристально разглядывать берег. Точнее оду точку на нём, выбранную случайно. И, слава богу, его уловка сработала, Романов проследил направление взгляда и на некоторое время отвернулся от Витальевича, а тот, молниеносно коснулся непокрытой части головы самодержца, дав импульс знания японского и опыта капитана Д? Севеньи.

— Осторожно Питер, — Заговорил Юра, на японском языке, когда увидел, что тот приходит в себя. — Вы чуть не упали. У вас, наверное, закружилась голова? И вы, чуть не свалились за борт.

— Да — да. Но мне уже стало намного лучше. — Немного растерянно, на том же языке ответил Романов, но потом, как будто опомнившись, снова заговорил на русском. — Что это… как, это у меня получилось?!

— Вы же съели последнюю из наших пилюль знаний. И это, результат её применения.

— Так значит, теперь я тоже учёный муж?!

— К несчастью нет, именно эти пилюли, учат только японскому языку, и управлению парусником. Это было для туристов пожелавших немного пожить как европеец.

— Всё больше ни кому не рассказываю о себе небылиц. Иначе, дойду до молодильных яблок, змей Горыныча и Кощея бессмертного и прочих, прочих… — Решил Гаврилов, отныне, ни каких исключений…

По возвращению в Ростовскую крепость. Участники выхода, застали её на грани наивысшего кипения страстей, разбушевавшихся по поводу исчезновения царя. В том, что ещё не пролилась ничья кровь, можно было благодарить Фёдора Юрьевича Ромодановского. Будущего главу Преображенского приказа розыскных дел. К счастью местных, он, проснувшись, первым делом, отправился на поиски своего близкого свойственника. Поэтому случайно стал очевидцем того, как царь стоял на борту странного судна, беседовал о чём-то со своим новым подданным (или фавором). Затем, самостоятельно залез во чрево чудного корабля. И тот, издавая странные звуки, поплыл сначала вниз, а затем, развернувшись и, как это ни парадоксально, самостоятельно пошёл вверх по течению. Правда, к моменту возвращения Петра, этот уже не молодой слегка «раздобревший» муж, уже еле сдерживал своим авторитетом своих соратников от агрессии, направленной против жителей крепости.