Александр Селецкий - Дети, играющие в прятки на траве

— Да, но дети уже есть! — воскликнул Питирим.

— Вы правы. Было б глупо отрицать… Действительно недавно появились — на Земле. У тех, немногих биксов, напрямую связанных с людьми. А здесь пока что — темный лес. Инстинкты, примитив…

— Ну, не сказал бы… Не такой уж примитив, — с сомнением заметил Питирим, внезапно вспомнив весь вчерашний день, Лапушечку, Симона…

— Биксов как единой расы — нет. Они повсюду разные, — задумчиво ответил Эзра. — На Земле — свои, и на Девятнадцатой — тоже свои. Для разных целей, с разными возможностями… Но чего-то целого — одной породы, так сказать, — не существует. Просто как-то надо было их назвать, когда все только начиналось, вот и выдумали: биксы! А на деле они очень сильно друг от друга отличаются. Да… Времечко бежит… Вот — скоро снова дикеньких сюда подкинут, — сообщил он с непонятною усмешкой. — Эх, начнется канитель!.. Работы будет — непочатый край. А на всей ферме — только Ника-то и есть… Ну, я ей малость помогаю… Вот теперь два этих мудреца — их тоже будем подключать. На что-нибудь сгодятся… Должен вам заметить, Девятнадцатая — именно то подходящее местечко, где, пожалуй, можно было бы, без шума и неторопливо, вывести порядочную новую породу. И не биксы до конца, как все их представляют, но и, разумеется, не люди. Чтобы были подобрее и одновременно — поталантливее. Это, в принципе, возможно. Только некому работать… Жаль. Обидно! — Эзра сплюнул на дорогу.

— Эзра, — глядя на него в упор, спросил внезапно Питирим, — кто меня спас? Не люди же?!

— Не люди, это так, — кивнул возница. — За спасение свое благодарите биксов. Постарались…

— Для чего?

— Ну, для чего спасают? Чтобы жил!

— Я не о том. Ведь я — их враг. Во всем, всегда. Непримиримый боевик!..

— Непримиримый? Неужели? — иронически прищурясь, хмыкнул Эзра.

— Безусловно! А иначе — как же жить?!

— Непримиримые — и не живут. Они — в борьбе. Метутся, суетятся, никому покоя не дают, вот только шоры на глазах мешают… Человечность — звук пустой для них. Как и понятие «культура»… Им важна идея, важен принцип. Остальное — как бы и не существует. Ради высших принципов — убьют, нисколько не жалея, предадут, и глазом не моргнув. Хотя… мы все, конечно, дети принципов, все — пасынки идей…

— И, значит, все-все — виноваты?

— Каждый — в чем-то, — согласился Эзра. — Невиновных нет.

— Но ведь кого-то все ж можно оправдать? — спросил с надеждой Питирим. — Пусть через суд, но — оправдать? Совсем. Нельзя же так — чтоб неоправданные по миру ходили! Чтоб не сам потом перед собой оправдывался, а другие — помогли! И ничего взамен бы не просили!..

— Х-м… И вопросик же вы задали! — развел руками Эзра. — Эк хватили!.. Наказанье оправданием, быть может, пострашней всего. Тогда уже сворачивать нельзя. К тому же и не всякий может суд такой судить. Как и не всякий вынесет…

— Да, но меня, преступника, зачем спасли?

— Я повторяю, — глаза Эзры стали бешеными, — снова повторяю: чтобы жил!

— Я нужен биксам?

— Ну, в какой-то мере… Предположим. Но — живой, живущий, а не боевик!

— А Ника?

— Ника вас простила, дурачка такого. И взвалила на себя такую ношу!.. Страшную вину… Ведь предала себя, свою любовь, по сути, — ради вас, чтоб вы себя почувствовали нужным — так вот, шиворот-навыворот, но нужным и прощенным наконец! Она и Левера простила этим самым, может, ради-то него все и затеяла, простила всех, чтоб оказаться виноватой. И теперь уж ваш черед, ваш, Питирим! Необходим ответный шаг… Считайте, вам для этого и сохранили жизнь.

— Выходит, все-таки — был суд, — пробормотал угрюмо Питирим. — А я и не заметил… И не понял ничего. Нет, кое-что почувствовал, конечно… Но и только. Не придал значения. Ждал наказания всерьез.

— Ну, а куда серьезней? — удивился Эзра. — Новое тело — пустяк. Не в нем, поверьте, дело. Но вот сделать так, чтоб все в нем рассмотрел и душу, а не просто оболочку… Есть наказание принуждением. А есть наказание — доброй волей. Надеюсь, у вас будет время подумать об этом.

— Когда?

— В любой момент, который вы сочтете подходящим.

— Где?

— Да где заблагорассудится! Мне странно слышать… — Эзра с укоризной поглядел на Питирима. — Самое тяжелое — когда по доброй воле…

— Что же именно?

— А уж вот это вы решите сами для себя. И тут никто вам не помощник, не советчик. Нет поводыря… Сказали же: нельзя, чтоб неоправданные по миру ходили!..

— Ну, а если бы вдруг Ники… — голос Питирима дрогнул, — если бы вдруг Ники — не было совсем? В природе не существовало бы? То что — тогда?