Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

Спутники изумленно смотрели на меня, только, похоже, Не Бо понимал, в чем дело.

— Иду по коридору и вдруг вижу: сумка ползет. Медленно, но верно продвигается к камбузу.

— Вот, оказывается, что! — довольный, пробормотал я. — Эти умники залезли в сумку с провиантом и жили в ней припеваючи. И весь экипаж напевал вместе с ними…

— Да, согласен, — с улыбкой кивнул Не Бо. — Я твердо уверен, что наше великолепное самочувствие и настроение — дело рук, вернее песен, этих маленьких проказников. У меня на родине лунные зайцы в почете, их целительские свойства подробно описаны, но всегда предполагалось, что это всего лишь легенды. Но после отлета с Европы я тоже почувствовал перемену атмосферы на корабле. А когда Игорь рассказал мне о своей работе, я что-то такое заподозрил…

— Ну, раз так, — шутливым тоном сказал Полосков, — назначаю их помощниками нашего судового врача. Тем более что всю дорогу у них это отлично получалось.

Так зайчишки стали законными пассажирами «Слейпнира». Питанием они, к счастью, были обеспечены на весь рейс, потому что Не Бо никогда не отправлялся в дальнюю дорогу без целебной лунной травы.

Обнаружение зайцев оказалось в тот день не единственной новостью: вскоре Полосков сообщил нам о приближении к Эвридике, легендарной планете, открытой Тремя Капитанами. Мы собрались в рубке управления.

— Дорогой Полосков, вы уверены? — спросил академик Пномпеньский, взволнованно теребя пышные усы.

— Да, профессор, я совершенно уверен, ведь прежде чем сообщить вам новость, я произвел тщательные расчеты. — Полосков показал нам голографическую модель звездной системы с двумя планетами. — Планета движется по необычно удлиненному эллипсу. Удаляясь от звезды, на десятки лет покрывается льдами, а приближаясь к ней, расцветает.

— Да-да! — подхватил Пномпеньский. — Именно поэтому Капитаны назвали ее Эвридикой. И сейчас как раз случилось возвращение Эвридики из царства мертвых. Нам несказанно повезло! Великолепно! Просто замечательно! — Седовласый академик готов был пуститься в пляс.

— Значит, во время «путешествия» Эвридики живые организмы впадают в глубокий анабиоз? — уточнил я. — Как интересно…

Тем же вечером, готовя вездеход к высадке, Зеленый уронил на ногу тяжелый противовес и сильно ушиб пальцы. Услышав львиный рык досады и боли, мы все примчались в мастерскую, начали суетиться, желая как-то помочь. Припрыгали и лунные зайцы, и вот тут оказалось, что мои любимые зверушки чувствуют, если у человека что-то болит. С ласковым мурлыканьем зайцы облепили босую ногу Зеленого. Вскоре пострадавший уже улыбался и уверял, что боль прошла.

Через день «Слейпнир», ведомый решительным Полосковым, совершил мастерски точную посадку на Эвридике. Среди непроходимых джунглей наш капитан обнаружил маленькое плато и сумел приземлить «Слейпнир» точнехонько посредине каменистой проплешины на выступе пологой горы. Ни одно растение и животное не пострадало там, где опустился звездолет.

Полосков известил нас, что атмосфера планеты очень хороша для землян, температура воздуха за бортом в данный момент — тридцать градусов по Цельсию, а форм жизни — великое множество, он сам заметил что-то, передвигающееся как минимум на десяти ногах. И он не видит причины, по которой мы не могли бы выйти наружу прямо сейчас. Услышав о многоногом звере, я кинулся к иллюминатору, но увидел там только траву и кустарники, а в отдалении — стену деревьев.

Мы решили выступить завтра двумя партиями по два человека, а пока совершить ознакомительную прогулку по окрестностям. Пномпеньский собирался установить на планете несколько автоматических измерительных станций для длительного наблюдения за климатом. Полосков решил, что вместо того, чтобы перегонять с места на место звездолет, они с академиком отправятся на автолете, Не Бо подежурит на корабле, а у нас с Зеленым в распоряжении вездеход. На этом совещание закончилось, и я побежал в зоологический отсек наконец-то (впервые после Европы!) доставать и готовить ловушки, силки и прочие приспособления.

Через час я в сопровождении Не Бо вышел на первую прогулку по Эвридике. Было действительно жарко, звезда Финдус стояла в зените, небо было восхитительно голубое и совершенно безоблачное. Не Бо, сойдя с трапа звездолета, продекламировал с улыбкой: