Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

— Отчего ж не прогуляться? Прогуляемся, — добродушно согласился парень. — Только сегодня я на кузне. А завтра — это можно. С большим удовольствием.

У печки что-то загрохотало. Мы оглянулись: Анфиса поднимала с пола чугунную крышку, и глаза ее были испуганными.

— Ну что ты, доченька? Уронила и уронила, с кем не бывает, — поспешила успокоить ее матушка Марфута и снова обернулась ко мне. — Одним словом, насчет завтрева — договорились.

На том и порешили. Честно говоря, я была рада появлению такого обаятельного проводника. «Вот чем черт не шутит, — подумала я мечтательно. — Глядишь, закрутится у нас роман… И поселюсь я здесь, в Тридевятом царстве. Буду возиться на огороде, печь хлеб любимому и шить деткам льняные рубашки…» Впрочем, я тут же одернула себя. Все это глупые фантазии. Не пристало агенту ИнтерГпола вмешивать личные отношения в профессиональную деятельность. Так что буду держаться с Данимиром вежливо и отстраненно, как и подобает агенту при исполнении служебных обязанностей.

По окончании завтрака мы с матушкой Марфутой отправились в обход городка Тридевятого царства. Посмотрели мельницу, хлебопекарню, птичий двор, кружевные и швейные мастерские. Местечко мне нравилось все больше и больше. Мы заходили в дома, разговаривали с людьми. Народ улыбался, кланялся, охотно рассказывал про свое житье-бытье. Открытый мир, приятный. Я бы точно не отказалась в нем пожить.

Вторая половина дня была отведена на общение с Гастоном из Технологии.

Я появилась в назначенное время, и зал на этот раз не пустовал. В центре его стоял флаер, а около него — Гастон. И — вот неожиданный момент — Куратор собственной персоной. Мужчины о чем-то негромко разговаривали.

— В общем, делай, как я сказал, — вполголоса произнес Ильмаринен. — И поосторожнее.

Гастон серьезно кивнул, открыл рот, собираясь что-то сказать. Но тут Куратор заметил меня и жестом остановил помощника. Гастон оглянулся и расплылся в радушно-приветливой улыбке:

— Доброе утро, госпожа инспектор. Как спалось?

— Доброе, Гастон. Спасибо, хорошо. Доброе утро, Куратор, — поздоровалась я, гадая, о чем это таком важном они тут разговаривали? «Уж не обо мне ли?»

— Приветствую госпожу инспектора. Как вам в наших краях? Есть ли просьбы, пожелания?

По сравнению с первой встречей Куратор был сама любезность. С чего бы это? О чем-то забеспокоился?

— Благодарю, все замечательно. Пожеланий нет, — проинформировала я. И со значением добавила: — Пока.

— Хорошо, — на шпильку Ильмаринен не обратил ни малейшего внимания. — Если возникнут вопросы, вы можете задать их Гастону. Я также в вашем распоряжении. А сейчас желаю приятного осмотра.

Ильмаринен отступил от флаера, прозрачный колпак машины откинулся, и Гастон, приглашающе махнув рукой, весело произнес:

— Ну, госпожа инспектор, устраивайся. Прокачу с ветерком!

Он перестал быть послушным учеником перед строгим учителем, каким я увидела его при входе в зал. Сейчас он был человеком, отправляющимся на прогулку в приятной компании.

«Как шустро, однако, он сменил стиль поведения», — озадаченно подумала я, усаживаясь на сиденье.

Купол зала начал медленно сдвигаться, открывая небесный простор. Ильмаринен коротко кивнул и отошел в сторону. Флаер неторопливо двинулся вверх, я оглянулась. Ильмаринен махнул рукой: «Счастливого пути!» Странный человек. Непонятный. Нужно будет об этом подумать.

Осмотр Технологии мы начали с лабораторий. С высоты нашего полета они выглядели разрозненными гнездами неправильной формы и разнообразного размера. Каждое гнездо — отдельная лаборатория со своей системой жизнеобеспечения. Как объяснил Гастон, вход возможен как извне, то есть на флаере, так и из общего зала. Но войти в свое помещение из общего зала могли только сами владельцы, представляющие каждую мелочь в нем. Ведь способ перемещения был тот же, что в Тридевятом царстве: представь то, что нужно, и окажешься там.

Мы осмотрели несколько лабораторий, перелетая на флаере от одной к другой, и они оказались очень хороши. Кто бы ни создавал Технологию, он явно был знатоком. Ведь чтобы создать такой мир и предугадать любые, даже самые странные требования посетителей, нужно знать специфику их работы. То есть быть самому ученым-практиком.

— А чье это творение — Технология? — спросила я сопровождающего.

— Ильмаринена, — как само собой разумеющееся сообщил Гастон. — Он один из лучших фантазийщиков в мире. Это сейчас он практически ушел от дел, а раньше — о-о-о! — чего только не сделано его руками. Вот погоди, если будет у него хорошее настроение — расскажет.