Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

Девочка пожала плечами.

— Да ничего. Просто настроения нет, и спать хочется весь день.

— Вот так ни с того ни с сего?

Лисси зевнула.

— Ну… да.

— А вчера вечером ты что делала?

— Как что?

— Что-нибудь необычное происходило?

Глаза Лисси недоуменно моргнули. Особого интереса в них не возникло, но вялая апатия потихоньку уступала место нормальному состоянию.

— Не-ет… Мы с девчонками после ужина еще уроки доделывали, а потом отбой. Ну, болтали.

— И ночью не происходило? В туалет не вставала? Что-нибудь в комнате было?

— Не-ет, — девочка помотала головой. — Ничего не было, не вставала. Чего ты спрашиваешь?

— Да понимаешь… — Ко заколебалась, решая, стоит ли рассказывать однокласснице о Саломее, и тут увидела. — А это у тебя что?

— Что?

Лисси даже приподнялась. Ко выхватила из кармана маленькое зеркальце и отодвинула волосы с шеи подруги.

— Вот, смотри.

У основания шеи виднелся крошечный след. Вернее, два крошечных следа — будто иголкой кольнули. На одном даже виднелась засохшая капелька крови.

— Оцарапалась где-то, — Лисси снова зевнула.

— Хм. Тебе капельниц никаких не ставили? — спросила Ко, хотя с трудом могла представить, зачем бы Лисси понадобились капельницы.

— Не-а.

— А у Димитро, ну который с тобой вместе в лазарет попал, ничего такого не видела?

— Ко! — застонала Лисси. — Слишком много вопросов! Не видела я. Он выписался уже, сама спроси.

И одноклассница отвернулась, давая понять, что хочет спать. Выходя за дверь, Ко буркнула: «Пока!» Загадка теперь выглядела еще более загадочной, и девочка ощущала странную тесноту в груди и покалывание в кончиках пальцев. Хотелось куда-то немедленно бежать и что-то предпринимать. Найти Димитро, поговорить с ним? Нет, уже поздновато, да и ломиться в комнаты к мальчишкам как-то не с руки.

Но зуд не отступал, и тогда Ко решила хотя бы просто позаниматься перед сном. Она часто тренировалась, устраивая себе пробежки вокруг острова. Стать самой ловкой и сильной здесь — для нее это было еще одним шагом к свободе, настоящей свободе. Может, она вообще не будет дожидаться совершеннолетия, когда полицейские и медики из ИнтерГпола в сотый раз всю ее обследуют и признают годной к проживанию в обществе. Может, возьмет да и сбежит с этого опостылевшего острова раньше. Сама!

Все, что Ко знала о себе, это то, что ее — совсем крохой — нашли на планете Зрофилла подброшенной к бунгало одного из работавших здесь геологов. И была она обычным младенцем человеческого рода, разве только на правой ножке у нее оказалось шесть пальчиков. Наверное, из-за них ее сюда и отправили. Дались им эти шесть пальцев! Ну мало ли какие отклонения случаются. Любой младенец на Земле может родиться хоть с шестью пальцами, хоть с десятью, его же просто оперируют, а не ссылают в Детский дом под кураторством Галактической полиции. Но нет, совсем не так с «космическими сиротками»… Ей и имени-то толком не дали. На одеяльце, в котором обнаружили девочку, были вышиты две буквы: К и О. Так и назвали.

Ко вздохнула. Впрочем, не время предаваться невеселым думам. Перед пробежкой нужно проверить еще кое-что!

Девочка рысью направилась в свою комнату, там нашла Саломею и заставила ее показать шею. Шея была нормальная — ни подозрительных дырочек, ни крови. Впрочем, за столько времени могло зажить. Ко призадумалась и в этом размышлительном настроении отправилась заниматься.

Роза Аалтонен поправила золотой лорнет, оглядывая свою команду. Врач, две прачки, три учителя, воспитательница дошколят и повариха. Хотя «ее командой» назвать их было сложно. Все они, кроме доктора, работали на ИнтерГпол в большей степени, нежели на Детский дом. Директриса вздохнула, от чего ее пышный бюст слегка всколыхнулся — она не любила, когда во вверенном ей хозяйстве происходило нечто выходящее за рамки установленного расписания, и не любила разговаривать об этом с агентами Галактической полиции. Но выбора не было.

— Теперь еще и Анжей! Уже четвертый. — Она развела руками, продолжая начатый диалог. — Полагаю, мы не можем дольше считать происходящее сатуннайсуус… то есть случайностью.

Как часто бывало, в минуты волнения госпожа Аалтонен начинала вставлять родные финские слова в русскую речь.

— Возможно, пятый, — задумчиво произнес кругленький лысый человечек, учитель алгебры и геометрии, чье звание в ИнтерГполе директриса запамятовала. — Припоминаю, что с месяц назад на урок не явилась Саломея. Ее подружки долго мялись и краснели, потом сказали, что несчастную девочку скрутил приступ диареи. В свете новых обстоятельств, я склонен считать, что наврали. Вероятно, это был первый случай внезапной апатии. Правда, на перемене я уже видел Саломею в коридоре, насколько помню.