Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

Надев перчатки и маску, подхватив на плечо портативную аптечку и на всякий случай прицепив к поясу лазер, Павлыш устремился в поселок. В первой же встреченной халупе дверь оказалась не заперта. Обитатели жилища — бородатый мужчина, две женщины, старик и четверо или пятеро малышей лежали прямо на мокром полу, прижавшись друг к другу. Они никак не отреагировали на гостя. Царапнуло «все мертвы». Но нет, их сморил непробудный тяжелый сон. Дети всхлипывали в бреду, смрадный старик чмокал губами. Осторожно, стараясь не потревожить больных, Павлыш осмотрел младенца и одну из женщин. Отлегло от сердца — диагноз не оставлял сомнений. Пятнистая венерианская лихорадка, вспышки которой возникали на Земле с неизбежностью зимних метелей, вызывала сильный жар, звездчатую сыпь, галлюцинации, после кризиса — сонливость и жуткую слабость. Пациент еще неделю-другую засыпал в неподходящих местах в неудачное время. Вирус-возбудитель мутировал с фантастической скоростью, прививки не помогали. Но все больные выздоравливали.

Пошарив по карманам, доктор раздобыл зубочистку и стал чертить план лечения прямо на мокром полу. Потом раскрыл аптечку и начал набирать шприц — витамины, стимулятор, глюкоза… Вялый годовичок даже не вскрикнул, когда иголка вонзилась в мышцу. Павлыш ждал. Прошло пять минут, семь, десять. Младенец зевнул, поднялся на кривые ножонки, пустил струйку и басовито, требовательно заорал. У Павлыша в кармане нашлась конфета, сладость уняла крик как по волшебству. Подхватив ребенка на руки, доктор пошел по широкой, кое-как вымощенной улице. Во всех домах он наблюдал ту же картину — сбившиеся в кучу спящие люди со звездчатой сыпью на лицах и животах. И повсюду невыносимый запах протухшей рыбы. Похоже, придется разворачивать госпиталь…

В очередном доме, куда заглянул Павлыш, больные не валялись на полу, а лежали поодиночке на ютящихся у стен нарах. Некрасивая девушка с небрежно стянутым тяжелым узлом бурых волос на затылке, одетая в перепачканную хламиду, отирала пот с лица старика, рядом с ней курился паром котелок с густым травяным настоем. Заслышав движение двери, она отвлеклась не сразу — отжала, ополоснула, аккуратно сложила тряпочку и только потом обернулась. Взгляд прозрачно-серых глаз скользнул по Павлышу, словно ощупывая его.

— Ты человек с Земли. Ты доктор, сэр? — девушка говорила почти без акцента, ее голос был красивее лица.

— Да, я доктор с Земли.

— Ты спасешь нас от смерти?

— Да, конечно. Не тревожься, никто не умрет.

— Дождалась! Голос бога говорил, что ты однажды придешь, доктор, сэр.

Девушка поднялась во весь небольшой рост, перекрестилась и поклонилась Павлышу до земли. Доктору показалось, что она хочет облобызать его ноги, он шарахнулся и чуть не уронил малыша. Ребенок стукнулся о притолоку и яростно завопил. Девушка тотчас подхватила дитя на руки, забормотала что-то успокоительное. Она не выглядела больной, бледное лицо было чистым, ни признака жара или сыпи. Но и впечатления здоровой не производила — глаза сияли фанатичным огнем, крупный, как у лягушки, рот улыбался. Бедная дурочка.

— Чем я могу служить тебе, доктор, сэр? Чем помочь?

— Благодарю. Я вижу, ты уже помогаешь больным, — сказал Павлыш. — Как твое имя? Можешь рассказать, что здесь произошло?

— Меня звать Дженет, дочь Исайи и Эстер из семьи Спарк, — с достоинством ответила девушка. Она посадила младенца на пол, вручила ему раскисший сухарь, погладила по голове и продолжила рассказ. — Бог сказал мне, что будет беда и придет спаситель, и я ждала тебя. Когда Якоб прилетел с неба, он кричал, что братья с Земли спасли его от смерти, взяв живым на небеса. Его мать открыла двери и впустила сына, не дожидаясь, что скажет собрание. Все Шидловски сбежались в дом посмотреть на чудо, они устроили пир и шумели до ночи. Старейшина Кеннет сказал, что бог простил Якоба и людям надо простить, мужчины Хавьеров заорали наперебой, что изгнание равно смерти, мужчины Мюрреев напомнили, что бог не желает гибели даже самой паршивой овце из стада. Я подслушивала, я знаю. Мужчины спорили до утра. На рассвете мать Якоба прибежала за помощью — сын горел и бредил. Она сама уже покрылась звездными пятнами, и дети в доме Шидловски метались в жару. Поняв, что эпидемия распространяется, Хавьеры хотели убить Якоба, но старейшина Кеннет запретил — испокон веку братья не проливали кровь братьев. Они только сожгли катер. Но я успела поговорить с богом и помолиться о помощи, как он учил. Я правильно поступила доктор, сэр?