Андрэ НОРТОН - ДУХИ ВРЕМЕНИ

У нее была дилемма и ни одного указания относительно того, куда ее может привести каждое направление. Здесь не было ни звука, тем не менее Ашаки решила, что тут какая-то необычная пустота, как будто все то, что до этого составляло жизнь, какой она ее знала, замерло.

Налево…, направо… Ее голова поворачивалась, в то время как она искала какой-нибудь знак относительно того, какой путь приведет ее назад, к знакомой ей жизни. В конце концов, она повернула направо, держа Жезл и Ключ перед собой, чтобы лучше освещать себе дорогу, и тронулась в путь.

Кроме двери лаборатории, никаких других проемов в стене не было. К тому же, коридор сузился. В нем было очень темно, и Талахасси начала ощущать какую-то странную депрессию. Она, возможно, приближалась к очень древней гробнице, которую живые не тревожили в течение длительного времени. Затем коридор внезапно завершился рядом ступенек, ведущих вниз, в еще более непроницаемый мрак далеко за пределами проникновения сияния Жезла и Ключа.

Итак, ее выбор оказался ошибочным. Ей следовало бы пойти влево, а не вправо. Могла ли она вернуться, или, возможно, ее бегство уже обнаружено?

Талахасси сильно устала, несмотря на энергию, которую получала от талисманов. Длительное недоедание усиливало слабость. Продолжать путь вниз, в эту тьму, было безрассудством. Назад…

Она медленно повернулась, посмотрела назад. Тотчас же до нее донесся звук. Шарканье обутых в сандалии ног, отраженное от стен, тогда как ее собственные босые ноги не производили никакого шума. Мелькнула вспышка света – хотя очень кратковременная и отдаленная. Кто-то рывком растворил дверь лаборатории. Она оказалась в ловушке: с темным спуском, как единственным путем для бегства. Хасти!

Ее сердце застучало быстрее. Она не могла даже предположить, какое неизвестное оружие он может иметь в своем распоряжении. Что он станет разыскивать ее, Талахасси ничуть не сомневалась. Однако было кое-что…

Собрав все свое самообладание, сдержав дрожь в руках, она обратила лицо к этой далекой двери, подняв Ключ и Жезл, и стала манипулировать ими в воздухе, натягивая невидимые силовые линии, произнося при этом шепотом Слова Власти.

Итак, пусть приходит. Он познакомится кое с чем, что, возможно, не поймает в ловушку его тело, но нанесет удар по разуму, пусть даже и чуждому.

Потом, с дурным предчувствием, она начала спуск. Коридор наверху производил впечатление сухого и прохладного, но по мере того как она с большой осторожностью передвигалась от ступеньки к ступеньке вниз, холод становился промозглым. Воздух вокруг содержал налет сырости.

Новая Напата находилась на реке. Тянется ли этот лабиринт вниз, чтобы сблизиться с одним из тех мест, где река очень давно была ограждена и упрятана? Она прислушивалась не только к оклику сзади, но и ко всякому звуку внизу. То, что она сделала, чтобы заблокировать этот путь ради своей собственной защиты, истощило запасы энергии в Жезле и Ключе. Теперь их сияние потускнело, освещая лишь чуть больше, чем одну ступеньку впереди. В ноздри неприятно ударили запахи сырости, гниения и чего-то тошнотворного, чему она не могла найти названия. Ступени по-прежнему вели вниз, в сердцевину мертвенно-зловещего пространства. Кто устроил этот путь и для чего он использовался в прошлом, она не могла себе представить. По крайней мере, Ашаки ничего не знала об этом.

Ступени вели вперед, ниже и ниже. Талахасси так устала, что дрожала всем телом. Только воля сохраняла ее разум ясным. Достаточно ясным для…

Она замерла, ноги стояли вплотную друг к другу на ступеньке, покрытой слизью, и высоко подняла голову.

– Акини? – Здесь снова было «присутствие». Нет, более чем одно! Они теснились около нее, как путники в безлюдной местности могли бы тесниться у лагерного костра, чтобы согреть руки. И притягивали их – талисманы!

Она права, один из них Акини. Но кто были другие? Если бы она только могла установить связь, узнать, в чем они нуждались. Их возбуждение оказывало физическое воздействие на ее разум, пускало корни в ее мыслях. Они были жаждущими.

Как ее собственный телесный голод грыз ее, так какой-то более сильный голод терзал их – голод, который концентрировался на том, что она несла. Они даже, похоже, не сознавали, что она находится здесь, их интересовало только то, что она имела при себе.

– Акини! – Она вновь попыталась позвать того единственного, которого могла назвать по имени.