Рей Дель: И он явился мне

Итак, мы сидим, за бортом машины ничего нет. Ты замечаешь, что твои часы ходят, как и раньше. Это может означать, что вокруг тебя еще держится небольшое временное поле, или на тебя действует основное поле машины. Я в этом не разбираюсь, а у тебя и так голова распухла от вопросов без ответов, и ты помалкиваешь.

Мы закуриваем, и вскоре в машине становится душновато. Внезапно ты замечаешь, что у нее ни люка в крыше, ни окон, а никакой утечки воздуха вроде нет.

— Откуда прибывает свежий воздух? — спрашиваешь ты. — И почему не уходит?

— Ему некуда уходить, — объясняю я. — Снаружи — ни времени, ни пространства. На нас действует гравитация, и мне это тоже не совсем понятно. Может быть, причина та же, что и с твоими часами. Может, время как-то связано с гравитацией. В отличие от Эйнштейна, ты всегда считал, что время и гравитация взаимосвязаны, и тут я с тобой согласен.

Наконец машина останавливается, защитное поле исчезает, и внутрь врывается струя свежего сырого воздуха. Дышать становится немного легче, но мы по-прежнему сидим в кромешной темноте. Слабое свечение из машины позволяет разглядеть участок грязного бетонного покрытия, на которое мы приземлились. Мы закуриваем по второй сигарете и выходим.

У меня с собой узел с вещами, в которые я и переодеваюсь. Это что-то вроде короткой туники — очень простая и удобная одежда.

— Я останусь здесь, — говорю я. — Примерно что-то в этом роде носят в этом столетии, и мне кажется, я вполне сойду за своего. В этом мире я буду хранить все свои деньги — те самые, которые ты получил за изобретение атомного генератора, — и у меня есть документ, по которому я смогу их получать, когда пожелаю. Здесь еще в ходу деньги, и ты увидишь доказательства этому. Очень приятная цивилизация. Мы сходим, куда нам нужно, и потом ты вернешься в свое время, а я останусь здесь. Обратно мне неохота.

Ты киваешь в ответ на мои слова.

— Какой это век, кстати?

Я это тоже уже говорил, но ты забыл.

— Насколько я догадываюсь, примерно две тысячи сто пятидесятый год. Он рассказывал мне, как я сейчас рассказываю тебе, что это межзвездная цивилизация.

Ты снова закуриваешь и идешь за мной. У меня есть фонарик, благодаря которому мы успешно пробираемся через кучи мусора и попадаем в какой-то коридор. Мы сейчас где-то очень глубоко под землей, и предстоит долгий путь наверх. К счастью, почти сразу удается найти лифт.

— Как насчет машины времени? — спрашиваешь ты.

— Пока еще никто не пробовал угнать ее, так что я думаю, она в безопасности.

Мы заходим в лифт, и я говорю: «На первый». Лифт взмывает. Мы видим, как мелькают этажи, но ощущения подъема нет. Затем дверь открывается и раздается голос: «Первый этаж!» Судя по всему, это служебный лифт. Перед нами открывается длинный пустынный коридор. Я пожимаю тебе руку на прощание и говорю:

— Тебе туда. Только не волнуйся, ты не заблудишься — я же не заблудился! Разыщи музей, хватай генератор и скорей беги назад!

Ты киваешь и уходишь по коридору, словно во сне.

Впрочем, это до такой степени абсурдно, что не может быть сном. Секунду спустя ты видишь, что я смешиваюсь с толпой, которая теснится возле ресторана, спрашиваю о чем-то встречного и ухожу в ту сторону, куда он показал.

Ты видишь поблекшие надписи на стенах коридора и рассматриваешь их. Да, определенно времена изменились.

«К'НЦЫЛЯРС'ИЕ ТАВАРЫ», «ФАНТАН», «Б'ЛНИЦА»… Некоторые буквы можно разобрать, другие вообще непонятны. Ты останавливаешься перед знаком «БИРО ПУТИШ'ВИЙ — П'ВЫЙ КЛАС. НА МАРЦ И ДР'ИЕ ПЛАНЕТЫ. СКИТКИ НА ТУРЫ ДО 60 СВИТ-ЛЕТ!» Все это безобразие иллюстрируется единственной унылой фотографией, на которой поток людей валит из металлической полусферы. Офис закрыт, и дверь заплесневела.

Вокруг ходят люди, но они не обращают на тебя никакого внимания. Почему? А разве ты сам очень удивился бы, если бы встретил на улице человека в одежде из леопардовой шкуры? Вряд ли — скорее всего, решил бы, что это актер, вышедший из театра перекусить. Люди не так уж сильно меняются со временем.

Ты набираешься храбрости и спрашиваешь у какого-то мальчика:

— Не подскажешь, как пройти в Музей Науки?

— Кидай свои кости налево, чувак, и все будет путем.

Такие выражения ты слышишь вокруг постоянно — похоже, они стали нормой речи. Вскоре ты видишь указатель на полуразрушенной стене дома: «МЬЮЗЕЙ НАУК» и стрелку налево. Через два квартала твоим глазам предстает величественное розовое, слегка мерцающее здание, которое возвышается надо всеми окружающими домами.