Лестер дель Рей - Псиматы

А он только головой трясет и мычит… Дебил, да и только.

Мать тогда чуть из окна не выбросилась, так ей тошно стало. Спасибо, что была пьяна в стельку — не то бы точно вскарабкалась на подоконник и сиганула вниз. Конечно, жили мы не в небоскребе, но ноги бы наверняка поломала, а денег на лечение мы не припасли. — Боб тяжело вздохнул. — С неделю брат промаялся, а потом захожу к нему в комнату и вижу, что он петлю себе налаживает. Уже и на стол взобрался. Я к нему, а он словно ненормальный — пинает меня ногами и рычит по-звериному. Сам не знаю, как стащил его со стола, здоровый он был очень. Привязал к спинке кровати и принялся увещевать. Говорю, нечего так убиваться, а сам ничего не понимаю, просто зубы ему заговариваю. — Бармен победоносно взглянул на Аллигатора. — А он лежит бледный, как полотно, и молчит.

«Ну, развезло, — подумал Аллигатор. — Эх, дал я маху!»

— Говорю ему: «Тони, найдешь себе другую, посмотри, какой ты красавец», — а он пятнами пошел, бьется на кровати, выгибается и пену изо рта пускает. В конце концов я не выдержал и как врежу ему по физиономии, нечего надо мной издеваться. Он затих. Я даже испугался, не пришиб ли его. Но ничего, смотрю, очухался. «Конец мне», — говорит и на меня жалобно так смотрит.

«Что с тобой случилось?» — спрашиваю. Как сейчас помню его перекошенное лицо. «Я видел дьявола, — отвечает. — Сбылось пророчество».

— У тебя было тяжелое детство, — не выдержал Бронсон. — Меня очень трогает твоя история, но, может, лучше рассказать ее психоаналитику?

Боб пропустил мимо ушей реплику Аллигатора:

— Мне никогда не нравилось, что Тони ходит в религиозную секту «Провозвестники апокалипсиса», а теперь и вовсе думаю, пора парня спасать. «Полежи, — говорю, — немного, остынь». Вышел я из его комнаты и свет погасил, пусть, думаю, поспит. Только спустился вниз, слышу грохот какой-то наверху. Я к брату — а он прямо на кровати по комнате ездит и орет благим матом.

— Может, тебе это приснилось? — с сомнением спросил Аллигатор.

— Нет, в том-то и дело, я тогда трезвый был, как стеклышко! Отодрал его от кровати, взгромоздил на спину и вынес из проклятой комнаты. А он через три дня и кончился. Так-то.

Аллигатор выдержал вежливую паузу:

— Очень тебе сочувствую, Бобби.

— Да фигня это все, дело прошлое! — скривился здоровяк. — Смотри, что он перед смертью нацарапал.

Бронсон взял измятую бумажку:

— План какой-то?!

— Да, план, — мотнул кадыком Боб. — План канализации Нью-Йорка. А вот здесь, — бармен ткнул пальцем в жирную точку, — он встретил дьявола. Только я думаю, что никакой это не дьявол был, а та тварь, о которой ты мне рассказывал.

— Не может быть! — Бронсон с ужасом посмотрел на Боба. — Проекту «Универсальный солдат» не более… — И осекся, осознав, что понятия не имеет о возрасте исследований.

— Вот именно, может, он старше, чем ты думаешь. Давай надерем им всем задницу.

— Согласен, — сказал Бронсон, впервые испытывая признательность к своему собеседнику. — Считай, что зачислен в команду крутых парней.

— Да здравствует Америка! — гаркнул Бобби так, что стекла зазвенели. Бронсон, плесни мне еще глоточек!

— Думаю, тебе уже хватит, — сказал Гарри.

— Ну, что тебе стоит? — заныл Бобби. — Я же не алкоголик какой-нибудь.

Бронсон вздохнул и плеснул в стакан желтоватой жидкости.

— Ладно, будем считать, это для восстановления твоей нервной системы.

— За звездно-полосатый! — хохотнул бармен и опрокинул виски в глотку. — Мы их всех сделаем!

Лицо у Боба раскраснелось, в голосе появилась уверенность. Он крутанул глазами и, дыхнув на Бронсона перегаром, потребовал:

— Пошли мочить гадину!

В ответ на это Аллигатор, схватив бармена за шиворот, втащил в душевую кабинку и включил холодную воду.

Боб трезвел медленно и тяжело. Его бил озноб и мучили приступы тошноты. В голове заплетались извилины.

Мокрая одежда исходила паром на электросушилке, и Бронсон предложил бармену халатик Элен. Детина влез в него и попытался закутаться, — халатик лопнул по швам.

— Ну и видок у тебя! — Бронсон не мог удержаться от смеха.

Бармен насупился:

— Заткнись!

Близился вечер. Разбитый вдребезги гологравизор навевал грустные воспоминания об Элен. Накрапывал серый осенний дождь, нагоняя тоску и уныние. Даже Симпсон, и тот не появлялся. Вероятно, Гарри пробудил-таки в нем зачатки человеческих чувств, и маньяк, впав в депрессию, на время оставил его в покое. Его, но не Элен.