Лестер дель Рей - Псиматы

— Еще раз простите, сэр, — с чувством добавил робот и медленно покинул кухню.

Развалившись на тахте необъятных размеров, Гарри Бронсон говорил себе, что он круглый дурак, если может думать всерьез о такой ахинее, как телепатия. Ни один здравомыслящий человек, а тем более человек, обладающий его, Гарри, весом в обществе и влиянием, уж, конечно, после подобной истории не стал бы размышлять о каких-то смутных предчувствиях и тревогах. То ли еще будет, когда ранний снегопад покроет дороги липкой грязью…

Пеших прогулок Гарри не любил и предпочитал биоэргономичные кресла «ситроена» глотку свежего воздуха. Но при всем при том искренне полагал, что машина — вовсе не друг человека, а его проклятие. Вполне возможно, что Бронсон пристрастился к «баранке» по той причине, что не переносил прямых солнечных лучей и яркого дневного света. У него были сверхчувствительные глаза, они требовали постоянного ношения солнцезащитных очков. Но тонированые стекла автомобиля снимали раздражение слизистой оболочки куда лучше…

«Самое ужасное в достижениях цивилизации — потеря человеческой сущности, — печалился Бронсон. — Если так и дальше пойдет, то через каких-нибудь пятьдесят-шестьдесят лет не останется ни одного нормального человека».

Неизвестно, сколько еще Гарри предавался бы размышлениям о бренной сущности бытия, если бы не раздался звонок в дверь. Фил Лаусон собственной персоной. «Вот молодец, — ехидно подумал Бронсон. — Тише едешь, дальше будешь. Два часа тащился, зато никаких происшествий…»

Док управлял машиной с прямо-таки удручающей апатичностью. Любую возможность плестись у кого-нибудь в хвосте Фил непременно использовал. «Даже к любимому пациенту, и то как на похороны», — ерничал Гарри.

— Рад тебя видеть, — усмехнулся Бронсон. — Не заплутал?

Однако он действительно был рад Лаусону.

— Ну здравствуй, здравствуй! — пропыхтел в ответ док. — А ты, кажется, потолстел!

Гарри не любил обсуждать эту тему. Он действительно имел некоторую склонность к обжорству и, как следствие, каждый год прибавлял килограммчик-другой.

— Старый стал, — огрызнулся Бронсон. — Видно, только ты хорошеешь день ото дня!

Лаусон озадаченно уставился на приятеля:

— Тебя, Аллигатор, похоже, здорово приложило, совсем отшибло чувство юмора!

Гарри себя не узнавал. Обычно ровный и доброжелательный, сейчас он чувствовал себя так, словно побывал в соковыжималке.

— Прости, Фил, мне что-то не по себе.

Док только сверкнул очками:

— Давай, раздевайся! Может, тебя госпитализировать давно пора…

На удивление, внешний осмотр ничего не дал.

— Кости целы, — заявил Лаусон, — но…

Гарри удивленно посмотрел на Лаусона:

— Ты что-нибудь нашел?!

Док немного помолчал, напуская на себя удрученный вид, и вдруг взорвался диким хохотом:

— Да, нашел! — сказал он. — Нашел, что Нора Блей, кажется, взяла-таки тебя на буксир и уже почти превратила в мнительного неврастеника под стать ей самой! По правде сказать, мне чертовски интересно, чему еще ты у нее научился…

Гарри понимал, что перегнул палку со старым приятелем, но сдаваться не собирался:

— Иди к черту, Фил, вечно ты за свое! Просто не можешь без сальностей! В твои годы пора бы перейти от теории к практике.

Лаусон что-то невнятно пробормотал и подошел к журнальному столику, на котором уютно расположилось семейство пивных бутылок. Физиономия дока выразила злорадную заинтересованность.

— Ох уж мне эта «Организация писателей-романистов»! Что, вечерок был жаркий? Конечно, ты ведь у нас всегда был заводилой в любой компании!

Гарри начинало мутить от одного воспоминания о «приматах». «Заткнись, Фил, — мысленно взмолился он. — Ну, что тебе стоит?!»

— Вот смотрю я на тебя, Бронсон, и думаю, какого рожна парню еще надо. Окажись я на твоем месте, уж нашел бы себе занятие по душе, не сомневайся.

Гарри слушал дока несколько озадаченно. «Это что-то новенькое, подумал он. — Посмотрите-ка, старина Фил принялся за мое воспитание».

— Как ни приеду, ты по уши в дерьме, нравится, что ли?

— А ты приезжай чаще, — огрызнулся Бронсон.

— Все никак не могу понять, — ничуть не смутившись, продолжал док, зачем ты с тем здоровенным ублюдком собачьи бои устроил. Ведь в нем фунтов сто двадцать! Ты что, сумо решил попрактиковать?! Или на рекламу фарфоровых зубных протезов поддался?

Гарри медленно зеленел:

— Слушай, Фил, я тебя прошу…

— Зубы — это ерунда. Нет той полноты ощущений, да, Гарри? — ухмылялся Лаусон. — Ты бы еще «приматов» навестил в Манхэттене на Редисон-авеню, травки бы покурил, с Хиллерами групповушкой занялся, благодать!.. А потом ко мне, серный пластырь на известные места лепить!