Лестер дель Рей - Псиматы

— Ты, Лаусон, придурок, — наконец не выдержал Гарри. — У меня твои навязчивые идеи вот уже где стоят.

Док побагровел. Куда девалось его обычное спокойствие? От трепанации черепа Бронсона спасло только то, что автомобиль наверняка бы свалился в кювет, окажись его водитель в бессознательном состоянии.

— Нет, это ты придурок! — заорал Лаусон. — Тупая, самодовольная скотина! Ты хоть знаешь, во что вляпался?! Это дыхание Зверя. Ты не боишься, что он войдет в тебя? Не боишься?

Гарри повернул на Десятую авеню. Время от времени он проезжал мимо машин, сбившихся в кучу, словно стадо баранов. То и дело на пути попадались искореженные автомобили. Полиция, «скорые». Кровь на мокром асфальте. Когда Гарри подъехал к «верхней» части города, завеса дождя стала плотнее.

Мост казался подвешенным в воздухе. Дождевые струи удерживали его, словно тонкие стальные нити. Черный, едва освещенный, полупустой, он внушал ужас. Выехав на него, Бронсон увидел человека. Резкий порыв ветра, короткий крик — и человек навсегда исчез в небытии.

Аллигатор со всей силы вдавил педаль газа и через секунду был уже на другой стороне.

По дороге в Нью-Джерси они вновь встретили смерть.

На сей раз она устроила привал в перевернутом грузовике. Мертвый водитель свисал из искореженной кабины…

Еще немного — и Гарри не станет. Он превратится в шум дождя, завывание ветра, в быструю воду водосточных труб и медленную воду рек. Еще мгновение — и личность исчезнет. Исчезнет навсегда. Смерть уже где-то рядом, бродит окрест да скалится беззубым ртом. И нет перед ее лицом событий более или менее важных…

Бронсон притормозил у дома Лаусона. Молча открыв дверь автомобиля, док вышел и тут же исчез за серой стеной ливня.

Утро принесло облегчение. Непогода прошла. Солнца все еще не было видно, но небо выглядело уже не столь мрачно. Город с трудом продирал заспанные глаза. Магазинчики, бистро, мелкие офисы, пекарни, газетные киоски открывались нехотя, словно из-под палки. Повсюду блестело битое стекло. Местами на асфальте алели пятна крови — дождь оказался бессилен смыть их.

Неизвестно откуда взявшиеся стаи бездомных собак с утробным воем носились по пустынным улицам. Людей видно не было. Манхэттен умер.

Час пик не наводнил городское пространство клокочущим человеческим потоком. Редкие прохожие жались к стенам домов. Полицейские, закованные в обмундирование класса «стальная кобра», использующееся в самых крайних случаях, стояли как истуканы посреди иссушенных кровавой ночью автомобильных трасс.

Гордон Харрингтон вновь встречал рассвет в полицейском депорте. Всю ночь мотаясь по городу, заглядывая в лица обезображенным трупам, наблюдая, как еще неделю назад процветающий город превращается в кровавое месиво, Гордон медленно терял ощущение реальности. Примерно к трем часам утра, после того как на углу Шестой авеню и Сандерс-стрит обнаружили разделанное по всем мясницким правилам человеческое тело, капитану начало казаться, что он спит. Голова, руки и ноги трупа были отделены от туловища. Вспоровший брюшину нож обнажил внутренности. Часть из них была вырвана из тела и валялась вокруг.

Харрингтон отличался крепкими нервами. Не подвели они и на этот раз. Он только сплюнул под ноги и выругался долгим родным выражением. На душе сразу стало легче: площадная брань обесценила кровавое преступление, сведя его изуверские черты к избитой идиоматике.

Полицейских же из оцепления, тех, кто стоял поближе, выворачивало наизнанку.

— Это что-то невообразимое, — задыхался молоденький паренек в синем мундире. — Я больше не могу, сэр. Не могу!

Капитан едва успел отскочить от струи, вырвавшейся изо рта офицера.

— Ну, ну, перестань! — Гордон с опаской приблизился к полицейскому и попытался изобразить отеческое участие. — Будь мужчиной!

Парнишка натужно всхлипнул:

— Простите, сэр, больше не…

Гордон Харрингтон вновь оказался быстрее…

За свою жизнь капитан повидал множество самых разнообразных форм проявления человеческой деструктивности. Но, сколько он себя помнил, насилие всегда относилось к штучному товару. За убийство в депорте хватались как за спасительную соломинку — город не баловал полицейских работой, но зато баловал сокращениями штатов. Лейтенант О'Харрис часто зубоскалил по этому поводу, предлагая сформировать бригаду потрошителей во главе с патологоанатомом. Как весело, подумать только!

Сбылась мечта идиота! Потрошители развелись в неимоверных количествах. Как кролики на звероферме! Еще вчера Гордон готов был отдать голову на отсечение, что действует маньяк-одиночка. Но после сегодняшней ночи… Не может ни один придурок на свете раскромсать девяносто восемь людей за ночь. Получается в час больше десятка. Хоть консервный завод открывай!