— Я буду с великим нетерпением ожидать этой минуты, мой Сальватор. Тогда пришли раба, чтобы я знала время и место встречи. Мне, кажется, ты уйдешь, и я не выдержу ни минуты и… умру. Я так никого не любила как тебя.
— Я тоже никого не любил на свете как тебя, моя Домиция.
Девушка вдруг обвила руками его шею и стала осыпать его лицо страстными поцелуями.
— Не уходи, любимый!
— Нет, Домиция, мне нужно идти.
— Умоляю тебя!
— Нет, не могу…
— Хорошо, иди, но я подарю тебе кольцо. Оно досталось мне в наследство от моей бабушки. Пусть оно напоминает тебе обо мне. Подожди…
Домиция убежала и вскоре вернулась с золотым перстнем, украшенным множеством драгоценных камней. Она протянула его возлюбленному. Иван восхищенно засмотрелся на золотое украшение.
— Красивое, — только и мог сказать Родин. — Оно стоит целого состояния.
Домиция прильнула к Ивану.
— Теперь ты меня никогда не забудешь, мой Сальватор.
— Тебя и так никогда не забудешь.
— Вы все мужчины так говорите, а потом влюбляетесь уже в других и нас забываете. Но знай, я тебя не отдам никому. И соперниц моих я всех изведу, так и знай. Отравлю, заколю, подошлю убийц. Ты принадлежишь мне и только мне, Иван Сальватор.
— А я разве против, моя прекрасная Домиция. Я только за. Я сам тебе хочу попросить, чтобы ты не отдавала меня никому.
— Да хранит тебя Юнона! Я люблю тебя!
— Я тоже…
Прощание Мамерка и Юлии носило такой же непростой характер. Патрицианка не хотела отпускать воина. Она плакала, умоляла его остаться еще на некоторое время, но обстоятельства были ваше их, и им пришлось расстаться.
Отряд смертников во главе с доблестным Мамерком и не менее доблестным Иваном Сальватором смело шагнули в ночную тьму навстречу опасности и врагам…
* * *
И снова пустынные и тихие улицы вечного города. Иван втянул воздух в ноздри. Как приятно пахнет розами, цветами мирта, апельсина, миндаля. Аромат умопомрачительный. Умирать просто не хочется в этот день. Тем более свершилось счастье. Разве полагается погибать самому счастливому человеку на земле. Боги не допустят этого.
А смерть где-то рядом, но он, почетный контуберналис Юлия Цезаря, должен выжить. Ради Домиции, ради будущего. Иван в великом беспокойстве оглядывался по сторонам и нервно сжимал рукоятку меча.
Сердце взволновано застучало…
Стоп! Внимание! Пять теней! Около одного дома сидели сбившиеся в кучку какие-то бродяги. Он были недвижимы, кажется, они спали.
— Нищие что ли? — насторожился Мамерк.
— Не знаю, — внутренне напрягся Иван.
Интуиция подсказывало, что здесь что-то не так. Возможно, это и есть засада. Но противников только пятеро, а где остальные?
Отряд Родина приблизились к бродягам. Вдруг… кучка, как по команде рассыпалась, вскочила, и сверкнули в лунном свете клинки, а за спинами лже-нищих загромыхали щиты.
— Засада! — воскликнул Иван. — Берегитесь!
В ночной тишине раздался звон клинков. Мамерк проявил блестящую реакцию: метнувшийся было с мечом к Ивану один из лже-попрошаек был пронзен прямо в горло.
Да это были не нищие, а хорошо вооруженные войны.
Вдруг к Мамерку подлетел огромный свирепый германец, словно бешеный гигантский смерч, грозящийся разрушить все на своем пути. Наемник вынес вперед свой щит и нанес сильный рубящий удар по доспехам начальника охраны. Македонянин, оттолкнув своим щитом низ щита врага, сблизился вплотную с германцем, нанес почти одновременно два колющих удара — в живот и в пах, и отпихнул от себя пораженного противника. Тот рухнул навзничь, как Капитолийский холм.
Мамерк крикнул Ивану:
— Мы окружены! Помощи ждать неоткуда, надо прорываться! Я задержу их!
Родин схватился с одним киллером. Отбил первый выпад, отбил второй. Отступил, подставив щит под вражеский меч. Щит затрещал, но выдержал удар. Все как учил Фабий. А теперь ловкий прием, которому его научил Мамерк. Раз, колющий удар — и один германец упал то ли раненый, то ли убитый. Но одновременно с павшим врагом погиб один спартанец из охраны Сальватора. Его атаковали сразу два наемника. Отразив выпад одного противника, грек пропустил атаку второго.
Иван принялся фехтовать еще с одним наймитом.
Мамерк поразил в бок другого мощного германца. И тут возник грозный Голиаф — Балдегунде в блестящем многоцветном одеянии и доспехах, раскрашенных и инкрустированных золотом. В руках верный пес Долабеллы держал стальной германский меч и круглый щит. Он сразил самнита и устремился к начальнику охраны Сальватора.
Читать дальше