Николай Мещанкин - Спящий

— Послушник, значит, — баронет хмыкнул. — И что делать будем, послушник?

— Уходить вам надо из города, — Юриш облизал губы. — Сейчас же. Они вас выследят, эта Ваша вспышка… Зря Вы колдовали, они теперь весь гарнизон на ноги поставят, но выследят. Пойдемте, я выход из города знаю, никакой стражи…

— Хорошо, — баронет кивнул.

— Нет! Вердж, там мой Вердж! — сковывавшее девушку оцепенение вдруг прошло, бросив в колотящую дрожь, панику. Ее ребенок, ее сын! Он там, его хотят забрать у нее… — Нет!! Мой Вердж!! — всхлипнув, Софи вцепилась в фон Ритза. — Таррант, нет!!!

— Спокойно, не бойся, — баронет улыбнулся, ободряюще сжал руку девушки. — Конечно, мы его здесь не оставим, конечно, его мы заберем. Мы сейчас сначала сходим, его заберем…

— Но…

— Никаких «но», послушник, — баронет зло повернулся к Юришу. — Веди.

— И долго я вас должен ждать? — жрец раздраженно встал навстречу входящим баронету и Софи, заметил пятна крови на их одежде. — О Демоны, что у вас произошло?

— Федераты, — из темноты улицы внутрь заскочил Юриш, торопливо захлопнул за собой дверь.

— А ты что здесь делаешь? Я тебе говорил не вмешиваться?!

— Но я…

— Ты должен был только следить! Наблюдать, понимаешь?

— Простите, Ваше преподобие, — послушник покаянно склонил голову. — Я виноват. Но сейчас некогда, господин баронет колдовал.

— Что?! О, Боги вас раздери! Боги вас раздери!! — жрец зажмурился, мотнул головой. — Так, переодеваться некогда, — жрец схватил плотно упакованную торбу, кинул баронету. — Держи. Быстрее, — жрец обернулся к Софи, — бери ребенка, и бежим отсюда. Быстрее!

Девушка бросилась вверх по лестнице.

— Поздно, — взгляд жреца стал отстраненным, — они уже здесь. Довольны теперь?

Послышался поначалу тихий, но все усиливающийся звон.

— Уходите, — жрец обернулся к фон Ритзу, — через задний двор, на соседнюю улицу.

— А вы? — Софи с трудом перекричала нарастающий звук.

— Мы с послушником тут побудем, — жрец хищно ухмыльнулся, сложил руки, и звон притупился, перешел в ровное гудение.

— Пошли, — баронет потянул прижимающую ребенка к груди девушку к задней двери. — Ну пошли, же!

Окна вдруг лопнули, взорвались внутрь, засыпав пол осколками, впуская что-то темное, заметавшееся по комнате. С грохотом поползли, раскалываясь, потолочные балки, сначала медленно, но постепенно все быстрее закручиваясь в сумасшедшей пляске вокруг жреца.

— Пошли! — фон Ритз выдернул Софи во двор, но она успела заметить, как вдруг словно гигантская рука скомкала, швырнула изломанное тело Юриша прочь, и жрец, неожиданно выросший, в странном воздушном мареве, от которого отрывались светящиеся клубы, уносясь сквозь полуразрушенную стену в темноту улицы…

— Идем, идем, спокойно, — баронет тащил оглядывающуюся Софи по темной улице. — Мы тут ни при чем, мы просто прохожие.

Низкий басовитый рев, заполнявший, казалось, весь мир, вдруг сменился отвратительным визгом, скрежетом. По черной воздушной воронке, растущей с места, на котором раньше стоял дом, и уходящей гигантской колонной в небо, зазмеились пурпурные молнии, разгрызая, кромсая ее на части, и смерч зашатался, замерцал, теряя свою сокрушительную энергию, распался в безобидные клочья. Застучали по мостовой дождем осыпающиеся обломки дерева и камня…

— Все, — фон Ритз провел ладонью по лбу. — А я даже не знаю, как его звали.

— Он умер? Он умер? — Софи захихикала. Это было уже слишком. Смерть, смерть вокруг, сумасшедшие люди, без остановки режущие, убивающие друг друга, без причины, без смысла, убивающие и умирающие, а они идут, словно ничего не случилось, и звуки их шагов, так странно гулко разносящиеся в неожиданно наступившей тишине…

— Стоять! — голос, казалось, шел отовсюду.

— А? — подобравшийся баронет завертел головой, изображая простодушие. Что?

— Стоять! Из рук все на пол, руки за голову!

— Что?

— Быстро!!

Фон Ритз опустил торбу.

— Только шевельнитесь! — впереди появилось с полдюжины арбалетчиков.

— Попались, — баронет посмотрел на нацеленные на него арбалеты, вздохнул, расслабляясь. — Вот и попались.

Софи, все еще хихикая, кулем плюхнулась на землю. Ноги ее почему-то больше не держали.

Герцог Кардейский, генералиссимус и Председатель Собрания Федерации, задумчиво смотрел на карту. Правильно ли он поступил? Верное ли принял решение?

Герцог потер лоб. Решения, решения… Сколько их было за его долгую жизнь? Важные, очень важные, важнейшие. Определяющие жизни десятков и сотен тысяч людей, накладывающие огромную ответственность, тяжким бременем ложащуюся на плечи, давящую сильней, чем годы. И вот теперь это последнее, самое трудное… Прав ли он?