Род Серлинг - Пешая прогулка

Он подошел к карусели и сел на край. Деревянные лошадки безжизненно глядели на него. Запертые киоски слепо глядели на него.

Летняя ночь висела над ним, и он был одинок. Он не мог сказать, сколько просидел так, пока не услышал шаги. Он поднял голову и увидел, что его отец идет к нему с той стороны карусели. Роберт Слоун остановился над ним, держа в руках бумажник. Бумажник Мартина.

- Я думаю, вы захотите узнать, - сказал он. - С мальчиком все в порядке. Возможно, он будет прихрамывать, сказал нам доктор, но опасности нет.

Мартин кивнул.

- Я благодарю Господа за это.

- Вы выронили это у дома, - сказал Роберт, протягивая бумажник. - Я заглянул внутрь.

- И?

- Я узнал о вас интересные вещи, - сказал Роберт просто. Водительское удостоверение, деньги... - Он помолчал. - Похоже, что вы действительно Мартин Слоун. Вам тридцать шесть. Вы живете в Нью-Йорке. Затем с вопросительными интонациями в голосе: - Так написано в вашем водительском удостоверении, действительном до 1960 года. Этот год наступит через двадцать пять лет. Даты выпуска на деньгах... на монетах... Эти даты еще не наступили.

Мартин глянул отцу в лицо.

- Теперь ты знаешь, верно?

Роберт кивнул.

- Да, я знаю. Я знаю, кто ты, и знаю, что ты проделал длинный путь. Длинный путь... и долгий. Я знаю, зачем и как. А ты?

Мартин покачал головой.

- Но ты должен знать другое, Мартин. То, что случится.

- Да, я это знаю.

- И ты знаешь, когда мы с твоей матерью... когда нас...

Мартин прошептал:

- Да, и это я знаю тоже.

Роберт вынул трубку изо рта и долго и пристально поглядел на Мартина.

- Так не говори этого мне. Я предпочитаю не знать. Это часть загадки, которую задает нам жизнь. Я думаю, это всегда должно оставаться загадкой. Минутная пауза. Потом: - Мартин?

- Да, папа?

Роберт положил руку Мартину на плечо.

- Ты должен уйти отсюда. Тебе нет здесь места. Ты понимаешь?

Мартин кивнул и тихо ответил:

- Я это вижу. Хотя не знаю почему. Почему я не могу остаться?

Роберт улыбнулся.

- Я полагаю, потому, что у нас лишь один шанс, Мартин. Каждому - свое лето. - Голос его был теперь глубок и полон сочувствия. - Маленький мальчик... тот, которого я знаю, тот, чье место здесь по праву. Это его лето, Мартин. Точно так же, как оно было твоим когда-то. - Он покачал головой. - Не заставляй его делиться с тобой.

Мартин поднялся и поглядел в темнеющий парк.

- Там, откуда ты... Там все так плохо? - спросил Роберт.

- Я думаю так, - ответил Мартин. - Я устал от этой гонки, папа. Я был слаб, но верил, что силен. Я был до смерти напуган... но строил из себя сильного человека. И вдруг я выдохся. Я так устал, пап. Я так устал от этого бега. И однажды... я понял, что должен вернуться. Я должен вернуться, прокатиться на карусели, послушать духовой оркестр, погрызть леденцов. Я должен постоять, перевести дыхание, закрыть глаза, вдыхать и слушать.

- Я думаю, мы все того хотим, - мягко сказал Роберт. - Но, Мартин, когда ты вернешься назад, может быть, ты увидишь, что и там есть карусели, духовые оркестры и летние ночи. Может, ты просте не туда смотрел? Ты не должен глядеть назад, Мартин. Попробуй глядеть вперед.

Он замолчал. Мартин посмотрел на отца. Он чувствовал любовь к нему, безграничную нежность и единение, более глубокое, нежели единение плоти.

- Может быть, папа, - сказал он. - Может быть. Пока, папа.

Роберт сделал несколько шагов прочь, остановился, постоял немного и повернулся к Мартину.

- Пока... сынок, - сказал он.

Немного погодя он исчез в темноте. Позади Мартина пришла в движение карусель. Не было огней, не было шума, только призрачные фигурки лошадок бежали по кругу. Мартин шагнул на вращающийся круг, поближе к тихому табунку деревянных жеребят с рисоваными глазами, бегущих по кругу в ночи. Карусель сделала полный круг настала останавливаться. На ней никого не было. Мартин Слоун исчез.

Мартин Слоун вошел в аптеку. Это была та самая, которую он помнил мальчишкой, но кроме общей планировки помещения и лесенки, ведущей в контору с крохотного балкончика, она ничем не напоминала место, которое он помнил. Она была светлой, с рядами люминесцентных ламп, с грохочущим блестящим музыкальным автоматом, новехоньким сатуратором, сверкающим хромом. Аптека была полна студентов. Некоторые танцевали, некоторые пили пиво из больших кружек, собравшись в углу у окна. Работал кондиционер, и было довольно прохладно. Мартин прошел сквозь сигаретный дым, сквозь рев рок-н-ролла и смех студентов. Его глаза шарили по сторонам, пытаясь отыскать хоть что-то знакомое. Молодой продавец улыбнулся ему.