Илья Варшавский - Тревожных симптомов нет (сборник)

Альфа поморщился. Тут пахло мистификацией.

— А ну сделайте два круга по полигону, — обратился он к старичку.

— Это можно.

Старичок уселся в повозку, причмокнул губами, и все сооружение тронулось с места.

Альфа, как завороженный, глядел на мелькающие спицы.

— Так, хватит, — сказал он, когда экипаж закончил первый круг. — Можете отправляться домой.

— А вы мое предложение рассмотрите? — спросил старичок.

— Рассмотрим, рассмотрим, — сказал Бета.

— Когда за ответом приезжать?

— Оповестим. В свое время.

— Эх, милая! — крикнул старичок, и лошадь увлекла повозку на улицу.

— Ну как? — робко спросил Бета.

— Ерунда! Непосредственное использование мускульной силы животных совершенно бесперспективно. Кроме того, управление со столь примитивной обратной связью не гарантирует элементарной безопасности движения. Меня, по правде сказать, заинтересовали эти круглые штуки, на которых движется повозка. Может быть… — Альфа задумался. — …Что ж, может быть, если б удалось трансформировать прыжки кота во вращение таких устройств…

— Какая идея! — воскликнул Бета.

— …Однако, — продолжал Альфа после небольшой паузы, — преобразователей подобного рода в технике не существует и быть не может. Природа ведь не знает вращения.

Бета вздохнул.

— Так что будем делать? — спросил он, возвращаясь на землю с заоблачных высот.

— Придется дублировать котов. Вы уж сами проследите, чтобы они были надежно изолированы друг от друга.

— Будет сделано! — сказал Бета.

Второе рождение колеса не состоялось. Чудо никогда не повторяется — на то оно и чудо.

Его фамилия была Горст. Горст Изекииль Петрович. Он дважды повторил свое имя, тщательно скандируя его по слогам. Вообще, это был очень скрупулезный человек, склонный к самоанализу. Я это почувствовал с самого начала, когда он впервые рассказал мне о своем даре. Он обнаружил его у себя года три назад.

— Очень трудно объяснить, как это получается, — сказал он, чертя прутиком какой–то узор на песке. — Представьте себе окружающий вас мир (кончик прутика прочертил большой круг), а это вы (появился крестик в центре). Все люди видят окружающее их пространство вот так (лучи от крестика к окружности), а я одновременно и внутри, и снаружи (стрелки вне круга, устремленные к центру). Впрочем, вряд ли это все можно так просто себе представить.

— Действительно трудно, — согласился я, — непонятно, как вы можете видеть все предметы одновременно спереди и сзади.

— Не совсем так. Скорее снаружи и изнутри, но это вовсе не значит, что я вижу то, что у вас здесь, — он дотронулся прутиком до моей груди. — Снаружи и изнутри не отдельные предметы, а весь мир в целом. Я вижу мир в его противоположностях, — добавил он, помолчав. — Может быть, я недостаточно точно выразился. Скорее всего, правую и левую модели мира одновременно.

— Как же это все выглядит?

— Очень небольшой участок пространства, в котором вместе существуют наблюдаемые мною предметы и их зеркальные отображения. Иногда они накладываются друг на друга полностью, а иногда только частично, но вместе с тем они всегда разделены какой–то неизвестной нам материальной средой, в которую погружены, как в жидкость.

Это был наш первый разговор. После этого мы много раз встречались в том же маленьком скверике, затерянном среди нагромождения многоэтажных зданий, и беседовали о его удивительной способности видеть мир. У меня создалось такое впечатление, что все это происходило у него в состоянии, близком к трансу. Он несколько раз мне говорил, что его дар связан со способностью сосредоточиваться, отвлекаясь от окружающей обстановки. Для этого он подолгу фиксировал взгляд на каком–то блестящем предмете, о котором он рассказывал очень неохотно, приписывая ему, по–видимому, некую особую силу талисмана.

Как–то я ему напомнил, что такой прием далеко не нов и известен йогам уже много тысячелетий. Почему–то это его очень рассердило.

— Ни один йог не видит дальше своего носа, — ответил он сухо и поднялся со скамьи. Ушел он не попрощавшись.

Несколько дней я тщетно поджидал его на обычном месте. Когда наконец он появился, у него был очень утомленный вид.

По его словам, все эти дни он был занят попытками установить связь с таинственным зеркальным изображением нашего мира. Результаты превзошли все его ожидания. Ему удалось обнаружить там своего двойника и даже разговаривать с ним, но это потребовало такого колоссального напряжения всех его сил, что кончилось обмороком, продолжавшимся несколько часов.