Илья Варшавский - Тревожных симптомов нет (сборник)

— Да нет, — сказал я. — Мне просто жаль Левшина и Тренга. Значит, все их муки были зря?

— А вы как думали? В самой формулировке задачи было внутреннее противоречие. Такие задачи не имеют решения. Нельзя было думать о спасении человечества, уповая только на помощь извне, сбрасывая со счета его собственные возможности помочь самому себе. Такие ситуации всегда оборачиваются либо трагедией, либо фарсом. Иногда и тем, и другим. Трагедию пережили Тренг с Левшиным, а на мою долю досталось…

— Понятно! — перебил его я. — Вы и были тем человеком, который привез семена, и вы ели траву бессмертия. Ведь так?

Чой недоуменно поднял брови. Несколько секунд он молча глядел на меня, а потом что–то сообразил, повалился на песок в судорожном припадке смеха.

— Как вы сказали?! — спросил он, немного отдышавшись. — Ел траву бессмертия?! Ох, святая простота!

— Не понимаю, что тут такого смешного?

Он опять засмеялся похожим на кашель смехом.

— Смешно то, что я, Чой, автор романа «Трава бессмертия». Когда–то он пользовался огромным успехом, а сейчас уже никто не помнит моего имени. Согласитесь, что это не очень приятно! Я даже от огорчения потерял способность к эмоциональным контактам. Ведь не всегда удается найти внимательного слушателя.

Чой опустил голову на колени и прикрыл ее руками. Плечи его вздрагивали.

Я поднялся и, стараясь ступать как можно тише, направился в свою хижину.

Через час я навсегда покинул заповедник. Мне казалось, что в городе моя работа пойдет успешнее.

Первыми, как всегда, начали фантасты. Это совпало с концом эры космоса в литературе. К тому времени уже был создан космический вариант «Трех мушкетеров», перенесены в далекие галактики герои русских былин и мифов Эллады, написан «Рокомболь на Марсе», а двенадцатый стул с сокровищами мадам Петуховой отправлен в кольцо Сатурна.

Назревал кризис жанра.

Легкость конвертирования любого литературного произведения в научно–фантастическое путем удаления его героев на расстояние нескольких парсеков от Земли привлекла в научную фантастику тысячи новых авторов, переработавших в течение нескольких лет все, что было написано прозаиками, драматургами и поэтами. Сейчас, подобно стае голодной саранчи, они метались среди обглоданных ими книг в поисках новой пищи.

Как всегда бывает в переходные периоды, идея уже носилась в воздухе, и сейчас трудно установить, кто же первый открыл новую эру в фантастике. Так или иначе на рынок хлынул поток книг о человеческой душе.

Это не было возвратом к старым традициям Фламмариона и Гофмана. Оснащенная современной техникой, человеческая душа потеряла свойственный этому символу мистический оттенок и приобрела материальные черты. Она извлекалась хитроумными приборами из недр мозговых клеток, записывалась на магнитных лентах, концентрировалась в виде чередования зарядов в полупроводниковых кристаллах, воплощалась при помощи двоичного кода в молекулах полимеров, передавалась на невообразимые расстояния радиосигналами.

За несколько лет космическое пространство было населено душами умерших, живых и еще не родившихся людей с плотностью, превышающей санитарные нормы.

Однако известно, что полет самой изощренной фантазии не может намного опередить уверенную, неторопливую поступь науки. Поэтому настало время, когда то, что казалось забавной выдумкой фантаста, было получено в лаборатории ученого. Впервые за все время существования человечества таинственные черты индивидуума удалось зашифровать в зарядах плазмы. Окруженные тончайшими магнитными оболочками молекулы несли полную информацию, заключенную в десяти миллиардах нервных клеток мозга. Один кубический миллиметр газа, защищенный магнитным облаком, чудесным образом хранил неповторимые черты человеческой личности.

Это был великий день, когда сбылась вековая мечта людей о бессмертии. Освобожденный от бренного тела дух не нуждался в пище и одежде, не знал усталости, сохраняя при этом не только возможность мыслить и творить, но и некоторую свободу передвижения, ограничиваемую помещением колумбария. Кроме того, ничтожный объем синтетических душ не вызывал никаких трудностей в их хранении, так как требовал меньше места, чем урна с пеплом.

Научное открытие такого масштаба не должно было ограничиваться какими–либо социальными, политическими или географическими рамками. Неудивительно поэтому, что в Декларации Прав Покойников, принятой Всемирным Съездом Живых, право на бессмертие принадлежало каждому жителю Земли, независимо от его имущественного положения, цвета кожи, политических взглядов и вероисповедания.