Юрий Брайдер - Гвоздь в башке. Враг за Гималаями. За веру, царя и социалистическое отечество

– Я согласна принять некоторые твои тезисы, – говорила она, мостясь к Риду своим пышным задом. – Рано ставить на одну доску англичан и папуасов. Но различия между ними могут быть устранены в течение двух, от силы трех, поколений. Англичанин и папуас, воспитанные в сходных условиях, закончившие одну и ту же школу и занятые одинаковым трудом, будут отличаться друг от друга разве что цветом кожи.

– Какую школу ты имеешь в виду – английскую или папуасскую?

– Не знаю… Скорее всего английскую.

– А если папуас не захочет в ней учиться?

– Что значит – «не захочет»? Кто его станет спрашивать? Ты еще поинтересуйся у спекулянтов на рынке, хотят ли они жить при социализме. Смешно! Любая революция – это принуждение. Какие тут могут быть сантименты! Всякие там «хочешь – не хочешь» исчезнут на долгие годы. Актуальным сделается лишь одно понятие – «надо!» – Говоря так, Сашенька почему-то критически покосилась на чресла Джона Рида. – Впрочем, мы отвлеклись от главного… Когда исчезнет разница в образе жизни, настанет черед ликвидировать и разницу во внешнем облике. Путем межрасового скрещивания будет создана единая человеческая общность. На земле не останется ни белых, ни черных, ни желтых.

– А какие останутся?

– Смугленькие, – Сашенька сразу погрустнела, словно вспомнив некую безвозвратную потерю, – вроде цыган.

«Знаем мы одного такого цыгана, – подумал Джон Рид. – С бородой и в тельняшке». Вслух же он произнес следующее:

– Как ты представляешь себе это самое «обязательное межрасовое скрещивание»?

– Очень просто… Народное хозяйство при социализме будет плановым?

– Согласно теории Маркса – да.

– Следовательно, планирование коснется и интимных отношений. Каждый белый мужчина, достигший совершеннолетия, получит плановое задание по оплодотворению африканок и азиаток. Негр соответственно – азиаток и белых. Ну и так далее.

– Задумка, безусловно, грандиозная.

– Как же иначе! Строительство нового общества вообще задача грандиозная. Грядет полный переворот во всех областях человеческой жизни. Догадайся, над проектом какого декрета я сейчас работаю?

– Об учреждении публичных домов с мужским персоналом.

– Фи, как пошло! О равенстве мужчин и женщин в интимной сфере.

– Разве сейчас существует какая-то дискриминация?

– Сплошь и рядом! Не все такие душки, как ты. Мужчины вовсю кобелируют, а женщин обвиняют в безнравственности. В грядущем свободном мире подобная несправедливость исчезнет. Каждый гражданин и, само собой, гражданка получат право удовлетворять свою страсть с любым представителем противоположного пола по собственному выбору. За отказ – уголовная ответственность.

– Представляю… Иду я, значит, себе по улице, вижу красивую женщину и сразу – цап ее!

– Совершенно верно. Но и любая женщина тебя тоже – цап!

– Где же граждане грядущего свободного мира собираются удовлетворять свою страсть? Прямо на мостовой?

– Скажешь тоже! Для этих целей повсеместно будут устроены специальные помещения. В театрах, ресторанах, учреждениях, вокзалах, на каждой улице, в каждом поселке. Но если кому-то нравится любить друг друга прямо на мостовой – пожалуйста. В глазах общества публичное соитие станет столь же невинным актом, как, скажем, улыбка или воздушный поцелуй. Разве тебе не случалось улыбаться приглянувшейся незнакомке?

– Эх, дожить бы до столь славных времен… – молвил Рид, но не с вожделением, как того следовало ожидать, а скорее с содроганием. – Уж это воистину будет всем революциям революция. Великая сексуальная революция!

– Но пока она не совершилась, давай устроим сейчас еще одну ма-а-ленькую революционную схватку, – лукаво улыбнулась Сашенька.

– Демонстрацией обойтись нельзя? – с надеждой поинтересовался Рид. – А еще лучше – забастовкой?

– Надо сначала вникнуть в создавшуюся ситуацию. – Сашенька, если хотела, могла быть и снисходительной. – Да, вижу, что штыковая атака невозможна. Что же, прибегнем к рукопашной.

– Боюсь, что в моем случае не поможет и рукопашная, – печально признался Рид.

– Тогда остается последнее средство. – Сашенька плотоядно облизнулась. – Павших духом революционеров побуждают к действию ловкие языки агитаторов…

…О главном Рид заговорил только перед самым своим уходом.

– К тебе есть одно важное партийное поручение. Если не веришь мне на слово, могу затребовать решение центрального комитета.

– Верю, миленький, верю! – ласково проворковала Сашенька, продолжавшая нежиться в постели (наверное, еще кого-то ожидала).