Олег Дивов - Выбраковка. Ночной смотрящий

Валюшок успел выстрелить. Женщина упала головой на колени Гусеву, и тот брезгливо спихнул ее на пол.

– В глаз целилась, – пробормотал он. – Вечно они целятся мне когтями в глаз.

Валюшок смотрел на женщину, а сам вжимался спиной в косяк. Никогда его раньше не окатывала с головой такая бешеная волна чужой ненависти. Женщина кричала вроде бы только на Гусева, она и прыгнула именно на него, но Валюшку тоже хватило.

Гусев зябко поежился. Нужно было вызывать поддержку, но сил не хватало поднять руку и снова нажать тангенту. Он чувствовал себя вымотанным до предела.

– Что с ребенком? – тихонько спросил Валюшок.

– Поживет еще, – ответил Гусев. – Надеюсь. Пусть хоть немного поживет... В принципе мы ведь ему задолжали. Либо десять лет жизни, либо никаких мучений. А сейчас его усыпить – это будет совсем уже несправедливо. С училки-то взятки гладки, она же не в себе. Но ее страх перед выбраковкой... Косвенно перекладывает вину на нас. Как вы думаете, господин суперагент? Кстати, ты молодец. Спасибо.

Валюшок неопределенно шевельнул бровью, достал сигареты и прикурил сразу две. Видно было, что Гусев нуждается в помощи. Никогда еще Валюшок не видел его таким подавленным.

Как ни странно, сам он никаких особенных угрызений совести не чувствовал.

Валюшок как раз завтракал (или, скорее, обедал), когда Гусев ему позвонил.

– Проснулся? – спросил он. – Прекрасно. Слушай, Леха, ты бывал когда-нибудь в штаб-квартире подпольной организации?

– Не-а, – ответил Валюшок с набитым ртом. – А это интересно?

– Ну, как тебе сказать... Террористов-бомбистов не обещаю. Но в целом будет поучительно. Чисто дружеский визит – посидим, чайку попьем. Наберешься свежих впечатлений.

– А мне это надо? – спросил Валюшок на полном серьезе. Мол, сам решай, ведущий, тебе виднее.

– Думаю, что да. Ты на этих людей по собственной инициативе не выйдешь. Не догадаешься просто, что такие бывают. Да и они с тобой не станут по доброй воле общаться.

– А с тобой?

– А я им интересен. Как наглядное пособие, каким не надо быть. Так что, заехать за тобой? Минут через сорок.

– Заезжай, – согласился Валюшок. – Поможешь шкаф передвинуть.

– Черт возьми, семейный человек... – пробормотал Гусев. – Шкафы, диваны, вакуумные окна. Есть куда деньги тратить. Аж завидно. Ладно, жди.

Валюшок хотел было объяснить, как к нему ловчее подъехать, но Гусев уже отключился. Он появился, как и обещал, через сорок минут. Придирчиво осмотрел квартиру, чуть ее не обнюхал и вынес свой вердикт:

– Стильно.

– Слушай, Пэ, – сказал Валюшок. – Я все хотел у тебя спросить. Если это не слишком личное, конечно... Ты вообще женат-то был когда-нибудь?

– Был, разумеется. Когда-нибудь. Давно.

– А сейчас э-э...

– А сейчас меня девочки не любят, – усмехнулся Гусев. – Старею, наверное.

– Тебя-то? – не поверил Валюшок. – Не любят?

– Не любят, но на все согласны, – объяснил Гусев. – А я вот не на все согласен. Расслабься, Леха. Потом как-нибудь расскажу. Ну, где обещанный шкаф?

Они поехали в центр города, и чем глубже в него забирались, тем удивленнее становилось лицо Валюшка. То ли Гусев насчет подпольной организации пошутил, то ли она была не особенно подпольная, то ли, наоборот, чересчур хорошо окопалась. В представлении Валюшка подпольщики должны были прятаться по хазам и малинам где-нибудь в пролетарских районах и вести там безуспешную революционную агитацию. Потом до него дошло, что пролетариев на самом деле агитировать нет смысла, могут по шее надавать, а то и отвести в выбраковку. Но все равно представить, что в вылизанном до блеска центре кто-то может вести нелегальную деятельность, было с непривычки сложно.

«А собственно, с чего я взял, что они делают нечто противозаконное? Впрочем, сейчас нам все покажут. Гусев очень любит мне что-то необычное показывать и следить за моей реакцией – понял или нет. Педагог доморощенный. Хотя нужно отдать ему должное, он умеет быть честным. Как пообещал доставать нотациями – так и доставал. И каждая нотация оказалась к месту».