Олег Дивов - Молодые и сильные выживут (сборник)

Тренер старался не подавать виду, как он рад. Мария едва не плакала и все норовила повиснуть у меня на шее. Ребята дружно аплодировали. Генка жал мне руку и усиленно подмигивал. Впервые за очень долгий, почти фатально затянувшийся промежуток времени, команда была счастлива. Толпой навалилась пресса – давненько такого не было. Все спрашивали одно – как мы намерены выступить в Гармише. Я сказал очень серьезно: еще лучше (чем едва не отправил тренера в нокаут, зато остальное население привел в восторг). Очухавшись, старик убежал к себе в номер и через минуту вернулся с двумя телефонами – принес наши с Машкой аппараты, чтобы мы могли принять без помех всяческие поздравления. Царский подарок. Во время этапов никакие средства коммуникации спортсмену не положены. Все сообщения переадресуются на сервер команды, и там их сначала менеджер просматривает, а затем уж вместе с тренером решает, что стоит передать лыжнику, а без чего он пока обойдется. В «Челлендж» это общепринятая практика, и никто не возражает. Пусть даже к тебе слегка запоздает известие о кончине любимого дедушки. Или любимой девушки. В обоих случаях я не шучу.

Схожие порядки имеются и в других спортивных дисциплинах, менее зверских, чем наша. Команда должна играть и выигрывать. Нечего отвлекаться. Но в отношении «челленджеров» правило на отрыв от мира имеет совершенно особый смысл. Дело в том, что устав «Хард Ски Федерэйшн» запрещает спортсмену делать ставки на свой вид спорта – ясно, почему, да? Ты можешь сколько угодно просаживать деньги на бегах или предугадывать результаты этапов F1. Но не дай Бог тебя поймают за ставкой на «челленджера». Даже на себя. Даже на слалом, хотя ты скоростник. Не волнует. Расстрел на месте. То есть пожизненная дисквалификация со скандалом и позором. В самые первые годы «Челлендж» выперли человек десять. И чтобы не вводить остальных во искушение, руководство Федерации посоветовало тренерам – отбирайте у людей технику. Не знаю, как в других командах, но мы просто сдаем нашему старику телефоны. Клянемся страшной клятвой, что обыскивать нас и копаться в вещах не надо. И честное слово, ничего такого у нас просто нет. Слишком легко отслеживается в наше время любой контакт. И слишком хорошо все помнят, как шпионы Федерации в позапрошлом году взяли за шкирку двоих французов-фаворитов. Для начала мужикам так обгадили репутацию, что их потом и в ассенизаторы не взяли бы. А чуть позже сквозь мутный поток дерьма всплыла наверх афера – оказывается эти двое не просто играли, но еще и договорились с кем-то, что малость притормозят когда надо. Посадили обоих. Чисто символически, на несколько месяцев, но посадили ведь! В настоящую тюрягу. Чуть не поймали организатора, но тот сбежал. Пытались засудить шведа, который за счет французов брал золото. Швед сделал рожу кирпичом и отделался дисквалификацией.

Поэтому мы с легкой душой сдаем технику и обходимся гостиничными сетевыми терминалами, настроеннными только на прием. Ненавижу их: с виду компьютер, а на самом деле чистое издевательство. Но лучше уж так, чтобы без соблазнов. Береженого, сами знаете, кто бережет. Естественно, в любом отеле есть мощный пост связи, но мы туда не ходим. Сто процентов, что там околачивается дятел… Так что тренер нас с Марией одарил выше крыши. Я прямо в холле врубил машинку – так и есть, первым в списке приоритетных входящих стояла весточка от Крис. «Ты мой герой. Люблю, жду». Судя по времени, она набила сообщение в тот момент, когда ее герой финишировал. Не стала дожидаться, каким мой результат окажется в итоговом протоколе. Оценила, как ехал, и сказала, что думала. Я забрался к себе, отдышался чуток и набрал вызов. Мы говорили почти час. И она ни словом не обмолвилась о том, что я ехал быстро. Тогда об этом спросил я. Мне понравился ее ответ. «Я же видела – ты летел. Это было прекрасно. Даже по вашей уродливой, мерзкой, опасной трассе ты можешь летать, мой единственный. Ты самый лучший, я тебя люблю, поступай, как считаешь нужным. А я уже сказала – буду ждать». У меня одновременно от сердца отлегло и на нем же потеплело. Славная девочка Крис. Горы для нее сверну… Потом я вечер напролет трепался с родственниками и знакомыми – меня действительно поздравила куча народу, – а перед отбоем столкнулся у тренерской двери с Машкой. Оба мы были с телефонами в руках.

Как она на меня посмотрела! Дело не в том, что именно можно было прочесть в ее взгляде. Главное – как! Будто вернулась та Машка, с которой мы целовались сто лет назад – сгусток энергии, молодой напор, душа нараспашку, эмоции через край. И мне от этого взгляда стало хорошо. Теплота, доверие, благодарность – то, что было почти утрачено. Особенно благодарность. Года полтора уже благодарить Марию мне было совершенно не за что. А теперь появилось. Выступила она сильно. Не так мощно, как могла бы, но для первого раза в сезоне – отменно. Я улыбнулся ей в ответ. «Спасибо, Маш, за сегодняшнее. Ты чудо, я тобой горжусь. Ну что, теперь врежем им всем по-настоящему? Вот эбаут ту кик сам эссез ин Гармиш?» – «Лет'c фак'эм олл!» – заорала наша красавица на весь отель, делая соответствующий вставляющий жест. И я ей поверил.