Марина Дяченко - Пещера. Ведьмин век. Долина Совести

Она нервничала. Она, по всей видимости, не спала ночь.

– Там ребенок, – сказал Влад. – Ты. Хочешь. Привязать. Ребенка?

– Я постараюсь этого избежать, – ответила она с подчеркнутой невозмутимостью. – В конце концов, Артурчик – твой поклонник, а не мой… Мне вовсе незачем лишний раз с ним встречаться…

И запнулась. Посмотрела Владу в глаза, быстро спрятала взгляд:

– Он о тебе все спрашивает. Я его убедила, что, мол, ради того, чтобы порадовать мир новой историей о Гран-Грэме, великий Влад Палий должен на какое-то время уединиться. На полгода примерно. Как и собирался. Как и сообщил всем, в том числе Богораду и литагенту…

И она снова посмотрела ему в глаза. Со значением.

Влад только теперь понял глубину ямы, в которой оказался. Снова огляделся по сторонам; одурманенный мозг не желал слушаться, как не желало подчиняться одеревеневшее, затекшее тело.

– Не понимаю. Ты серьезно? Ты мне угрожаешь? Ты уверена, что я буду вот так просто сидеть в этом… погребе?

– Сидела же я у Барона, – сказала Анжела тихо. – Только у Барона меня унижали, насиловали и били. А тебе я хочу создать все условия… если захочешь хоть слона – притащу слона из зоопарка, лишь бы ты сидел и спокойно работал. Еду буду готовить ресторанную. Повара найму, если надо. Книжки, видео, кино… Хотя зачем тебе кино, ты же работать собирался. Компьютер твой… А хочешь новый компьютер? Покруче? Со всеми наворотами… Только без модема. На фига тебе модем? Ты же работать…

Влад тяжело поднялся. Анжела отпрыгнула к двери; дверь тут же приоткрылась, и в проеме обнаружился скучающий Булка.

– Осторожно, – быстро сказала Анжела. – Этот парень будет за тобой смотреть, как родная мама, но выйти отсюда он тебе не позволит. А наверху есть еще пара его товарищей… Влад! Ну будь же ты умнее!

Влад встретился глазами с Булкой. Тот задорно подмигнул в ответ.

И-раз-и-два-и-три. Со скрипом вращаются шестеренки в голове, ошалевшие, пересыпанные снотворным шестеренки.

– Анжела, – тихо-тихо сказал Влад. – Ты совершаешь необратимый поступок. Я понимаю… ты обижена, тебе нелегко так вот просто отказаться от всех этих грандиозных планов… Но подумай. Если ты всерьез намерена… сделать то, что делаешь… Просто вспомни, как умирала на пороге моего дома.

– Я знала, что ты напомнишь, – удрученно отозвалась Анжела. – Я знала… Ты один раз спас меня, и теперь будешь попрекать этим всю жизнь. А у нас ведь долгая жизнь впереди, вместе… ты помнишь?

– Я не уверен, – медленно сказал Влад. – Не уверен, что мы будем жить долго. Ведь достаточно одному из нас всерьез решить, что жизнь его представляет опасность для окружающих…

– Не надо, – быстро сказала Анжела. – Вот только не надо этих детских угроз. Дайте тортика, а то повешусь. Не надо, Влад, я была о тебе лучшего мнения… Да ты сам в это не веришь. Ты не истерик. Ты никогда себя не убьешь, ты сильный… Ты любишь жизнь. Нет, ты не суицидник. К тому же, никто не позволит тебе. Ты будешь спокойно работать. Спокойно. Ты же этого хотел. Уединения. Ты же этого хотел…

Она бормотала «ты хотел», как заклинание. Непонятно, кого она пыталась загипнотизировать – Влада или себя.

– И долго ты планируешь меня охранять? – кротко поинтересовался Влад.

– Недолго, – пообещала Анжела. – Сколько потребуется. Потом, когда будет поздно что-либо менять… Тогда ты сам станешь помогать мне. Потому что от тебя будет зависеть не только моя жизнь, но и жизнь третьего человека…

– И четвертого, – сказал Влад. – И ребенка.

– Постараюсь этого избежать, – повторила Анжела, трусливо отводя глаза.

Влад понял, что мозг его перегружен. Что надо отдохнуть. Иначе случится короткое замыкание.

Подломились колени. Он сел на диван; Анжела, решившая, что сложный разговор окончен, радостно затрещала что-то о завтраке, об оладьях. Владу показалось, что он чувствует их запах. Запах горячего подсолнечного масла, запах кипящего жира, навевающий тошноту.

– Ты дура, – сказал он безнадежно. – Ты круглая идиотка… Ты пожалеешь.

Зал вмещал сорок два шага в длину и девятнадцать в ширину. В углу зала, у дверей, постоянно присутствовал кто-то из надзирателей – Булка, или Кисель, или Старый. Старому было лет сорок, Кисель и Булка были примерно одного возраста, но Кисель выглядел моложе из-за того, что на голове у него вовсе не было растительности – ни на подбородке, ни на макушке. Все трое обращались с Владом исключительно вежливо – вернее, так вежливо, как только могли.