Зиновий Юрьев - Дарю вам память

— Ладно, Сережа, — сказал он, — бог с ней, с этой собакой, пять ли у нее ног или шесть…

Сергей еще раз шмыгнул носом и сказал, не поворачиваясь:

— Четыре.

— О господи, вразуми и наставь меня! Из-за чего сыр-бор? Признался наконец.

— Нет, вы меня не поняли, Павел Аристархович. — Сергей уже забыл о слезинках, которые, впрочем, высыхали прямо на глазах. — Сначала у дворняжки было пять ног, как и получилось на фотографии. Когда я щелкнул затвором…

— А почему, собственно, у тебя был наготове аппарат? Или ты специально охотился за этой собакой?

Сергей медленно покачал головой, и в этом движении Павлу почудилась укоризна: ты большой, сильный, ты уверен в себе, ты не страдаешь из-за Нади, и ты подсмеиваешься над маленьким.

— Нет, Навел Аристархович. В этом году, когда мне исполнилось пятнадцать лет, мама подарила мне «Зоркий-5». И я решил, что обязательно научусь хорошо фотографировать. И я взял за правило («Какие у него забавные книжные обороты», — подумал Павел.) не выходить из дому без заряженного аппарата. Вот он и сейчас со мной.

— Хорошо, Сережа, я ловлю себя на том, что слишком уж вхожу в роль следователя, так что ты меня прости за допрос с пристрастием. Просто мне поручили написать кое о чем, и я, как журналист, должен сначала убедиться в подлинности информации. Ты меня понимаешь?

— Понимаю.

— Ну и отлично. Так сколько же было конечностей у пса, пять или четыре?

— Сначала пять. Я ж начал вам рассказывать. Когда я щелкнул затвором, собака замерла на мгновение, посмотрела на меня и побежала. И тут же втянула ногу.

— Втянула?

— Ну, может, не втянула, а просто убрала. Во всяком случае, я видел, как лишняя нога исчезла. Я успел еще раз щелкнуть. На втором снимке собака чуть вышла из фокуса, но все равно видно, что ног теперь только четыре.

— Да-а, друг Сережа, задал ты мне задачу. Как по-твоему, что я должен о тебе думать?

— Вы должны думать, что я жалкий обманщик.

Это было сказано с таким серьезным и рассудительным видом, что Павел прыснул. Странный паренек. Но что-то в нем есть. «Я жалкий обманщик». Гм!..

— А скажи мне, жалкий обманщик, ты, по-видимому, довольно начитанный человек. Ты сам-то как объяснишь то, что ты мне рассказал?

— Как не известный науке феномен природы, — твердо сказал Сергей и гордо поднял голову.

Формулировка, но крайней мере, четкая, подумал Павел, и заранее заготовленная.

— Я, знаете, сам иногда думаю, а не приснилось ли мне все это, — доверительно сказал Сергей. — Кто знает, может, галлюцинация какая-нибудь? Но фотоаппарат-то не страдает галлюцинациями. Я даже поймал эту собаку…

— Что-о?

— Так я ее сразу узнал, это Мюллер.

— Что-о-о?

— Да мы так прозвали собачонку. Она похожа на Мюллера. Ну, шефа гестапо из «Семнадцати мгновений». Это собака Сергеевых, они на нашей улице живут.

— И что же ты обнаружил?

— Ничего. Абсолютно ничего. Я начал почесывать ей пузо. Мюллер очень ласковый пес. Он тут же лег на спину и начал дрыгать лапами. Я гладил ему живот и искал место, где была убирающаяся лишняя нога.

— И что же ты обнаружил?

— Результаты эксперимента оказались негативными, — улыбнулся Сергей. — Обнаружены два репейника и несосчитанное количество блох.

— Ну, теперь признаешься, экспериментатор?

— В чем?

— В монтаже.

— Да нет же. Навел Аристархович, я вам сказал. Я не умею это все объяснить, но я никакого монтажа не делал, я даже не знаю, как делаются фотомонтажи.

— Ну как? — спросил Павла главный редактор, нацеливая в него гигантский свой мундштук. — Готов фельетонец?

— Нет, Иван Андреевич.

— Почему же?

— Понимаете, я должен сначала разобраться во всех этих призраках.

— То есть?

— И Осокина и Сергей Коняхин абсолютно убеждены, что не ошиблись. Осокина видела двойника своего мужа, а мальчик настаивает, что сфотографировал собачонку, по кличке Мюллер, в тот момент, когда она бежала на пяти ногах.

— И вы хотите убедиться, уважаемый Павел Аристархов сын, что на самом деле не было ни двойника, ни пятиногой собаки. Правильно ли я вас понял, коллега? — Голос редактора сочился сарказмом, как откормленный гусь — жиром на противне в духовке.

— Вы изволили меня понять совершенно точно, — сказал Павел, и редактор слегка поморщился: он считал высокий архаический стиль своей привилегией и не любил, когда подчиненные отвечали ему в тон.

— И сколько же вам нужно для этого времени? Может быть, закроем пока газету и придадим вам всех в помощь? Это ведь очень трудное задание — убедиться в том, что духи не существуют в природе. Почитайте лучше «Естествознание в мире духов» Энгельса.