Сергей Юрьев - Жемчуг богов

У костра сидел он сам, тот, который был лет двадцать назад, и прочие «Лесные Братья», причем половина из них — сестры. Давняя поездка в северный Хэлс, в заповедную зону… Квота на посещение — десять тысяч в год, не более пяти дней каждому, стоимость путевки 5 000 фунтов, но те, кто помогает строить кормушки для лосей — вне лимита и бесплатно. Вот уха сварится, можно будет притушить костер, закопать картошечку в раскаленные угли, и начнется самое интересное, то самое, для чего все это затевалось…

— Здесь совсем не то, что там. — Малыш Брокки указывает рукой в ту сторону, где расположен далекий мегаполис. — И даже совсем не то, что на восточном побережье. В Бонди-Хоме люди вкалывают, в Новой Александрии — развлекаются, и только здесь… Только здесь остались немногие, которые живут.

Через несколько лет он там и поселился. Выдержал конкурс — триста двадцать претендентов на одну вакансию, и с тех пор ни ногой оттуда. Сейчас, наверное, уже старший смотритель…

— Когда белка прыгает с ветки мне на плечо и начинает тыкаться мордочкой прямо в ухо, как будто хочет поделиться со мной своими тайнами, я начинаю больше ценить себя. Если зверек мне доверяет, значит, я не совсем уж плохая… — Это Лина, умница-красавица. Ее не станет года через два — выбросилась из окна, наглотавшись галлюцигенов.

— У каждого из нас есть предназначение. Только выполнив его, человек может умереть счастливым. — А это говорит он сам, Зеро Валлахо. Нет, не он, а тот, кем он был лет двадцать назад. Точнее, тот, кем он был лет двадцать назад в северном Хэлсе. Здравствуй, мальчик. Здравствуй и прощай!

Тощий колдун смотрел в упор на его зрачок, оттянув веко костлявыми длинными пальцами. Заметив, что бледнолицый реагирует на внешние раздражители, он что-то буркнул вождю-шаману-императору, который, поджав под себя ноги, сидел на каменном постаментике, словно памятник самому себе. Зеро чувствовал спиной сквозь мокрую от пота рубаху шероховатости каменного столба, а еще — что его запястья связаны там, за этим самым столбом. Руки и ноги затекли. Стоило пошевелиться, как в них вонзались тысячи крохотных иголок, но хуже всего было странное чувство неудовлетворенности — не голод, не жажда, не то ощущение досады, когда не получаешь то, на что рассчитываешь, не сожаление о напрасно потерянном времени — хуже, гораздо хуже… Пустота. Бесконечная вереница дней, полных событий и людей, крохотных радостей и мелких неприятностей, скоротечных надежд и мелких разочарований, ничего не значащих слов и якобы многозначительного молчания — пустота, холодная и ребристая, как тот камень за спиной.

Зеро заставил себя оглядеться, желая найти зацепку, точку опоры, чтобы выкарабкаться из той беспросветности, в которую проклятые колдуны погрузили его сознание. И Тика, и Савел, и даже эта старуха, которая наверняка пьет на завтрак кровь юных девственниц (иначе, откуда в ее возрасте такая осанка, столько бодрости и зубов) — все были в том же положении, что и он сам. А может быть (даже, скорее всего), в таком же состоянии. Нет, на них смотреть тоже не хотелось…

— Красный Беркут дал нам знак! — Вождь, казалось, обращается вовсе не к ним, а к холодным камням за их спинами. — Вам надлежит исполнить его волю.

— Мартин, я тебя умоляю, ну что ты несешь! — очнулся Тика. — Ну что тебе стоит объяснить толком, в чем дело… И прикажи нас развязать. Чтоб тебя Красный Беркут клювом да по темечку!

— Вы свободны. — Мартин, казалось, и не слышал его, а если и слышал, то не счел сказанное достойным своего слуха и величия текущего момента. И не было здесь никакого Мартина. На гладко обтесанном камне сидел, поджав под себя ноги, Седуватахучепанипарду — Сын Красного Беркута Поразивший Серебристого Барса. Одно слово — имя, титул, воинское звание, место под небом, судьба и предназначение.

Зеро почувствовал, что нет никаких веревок, стягивающих запястья. Нет, и не было. Все, что он чувствовал мгновение назад, оказалось продолжением иллюзии, которая его поглотила, как только позади остался порог жилища идолов, святилища Красного Беркута…

— Вы свободны, — повторил вождь совершенно бесстрастным голосом. — Вы свободны в землях ватаху-урду, вы свободны за пределами этих земель, но отныне вы не свободны друг от друга, от пути, который вскоре изберете, и от цели, которую сами себе поставите.

— Мы можем уйти? — Доктор Гобит первой обрела контроль над собой и уже поднялась с колен. А может быть, ей вообще удалось избежать транса или хотя бы какой-то частью сознания удержаться за реальность. То-то она была там, на алом языке беркута, такой полупрозрачной, такой расплывчатой.