Сергей Юрьев - Жемчуг богов

Генерал-губернатор все же хлестнул его по черепу, но сразу же после этого развернул коня и, не оглядываясь, поскакал к зданию ратуши…"

Сверкающая поверхность фавра сначала покрылась инеем, а потом обледенела. Каббиборой почти стелился по земле, оставляя на желтой траве след изморози. Пожалуй, не стоило лететь так низко — бессмертная может отыскать его по следу. Впрочем, уже поздно — до Твердыни осталось совсем немного, вот только — цела ли Твердыня? Родонагрону-бессмертному уже дважды пришлось ее восстанавливать, причем, до сих пор было не вполне ясно, кто же во второй раз раскидал огромные булыжники, из которых были сложены неприступные стены…

"Странно, но Сквосархотитантха оказалась не безобразной старухой, как он ожидал. Верховная жрица Мудрого Енота оказалась почти девочкой, и прекрасно говорила по-сиарски.

— Я не верю тебе, Хаббиборо, но сделаю все, о чем ты просишь. Только придется принести в жертву дюжину бледнолицых, чтобы ватахи поверили, будто и та, которую ты хочешь исцелить от беспамятства, — тоже жертва. Иначе они не дадут нам ключа, открывающего Тантху.

— Но нас всего двенадцать. Не надо меня в Тантху. Я много знаю. Я очень нужный! — У лекаря похолодела спина, а дурные предчувствия сменились ледяным ужасом неизбежности. — Хотите, я приведу вам еще солдат или еще кого-нибудь…

— Ты умен и труслив, а все твои спутники, кроме мальчишки, смелы, но глупы. Только ты сможешь найти выход обратно и вытащить дочь повелителя бледнолицых. Вернувшись, она утратит память обо всем, что случилось по ту сторону Тантхи и вспомнит то, что было по эту. Это и будет исцелением.

— А если я не найду пути обратно?

— Рано или поздно найдешь… То, что тебе нужно, там называют фавром. Он откроет тебе выход…"

Выход… Зачем? Чтобы вновь обрести тело, неспособное воспарить над убогой твердью? А может быть, вернуть губернатору исцеленную дочку? Дона Сандроса, наверняка, давно обглодали черви, а вот Эленгу он был бы не прочь вытурить отсюда, но путь в Велизор ему закрыт… Зато есть способ избавиться от Родонагрона… С тех пор, как Эленга за что-то (он уже не мог вспомнить, за что) отвергла его, он претерпел массу унижений от владыки, и теперь появилась надежда обрести свободу. Надо только убедить владыку воспользоваться фавром… Пусть он думает, что там, на дне Чаши, его ожидает могущество, не сравнимое с тем, что он имеет здесь… Могущество, а не гибель!

Впереди — вечность, и он, леденящий Каббиборой, еще успеет избавиться от остальных бессмертных, заберет себе и Жезл, и Корону, и все остальное, что у них там еще… А потом останется лишь найти управу на Видящих, и он станет единственным повелителем всех живущих от южных пределов Велизора до холодных вод на севере. Но сперва надо кое-что проверить… Не стоит доверять бессмертным… Даже если удалось подслушать их разговор, это вовсе не значит, что они говорили правду. Может быть, они хотели обмануть друг друга, а в дураках окажется ни в чем не повинный ветер. А еще Родонагрон может просто отобрать фавр и отправиться к Чаше, не расставшись при этом с Жезлом… Значит, надо его убедить в том, насколько опасно одновременно обладать Жезлом и фавром древней богини… А сделать это могли бы только те, кто не может солгать, те, кто, зная истину, могут лишь утаить ее.

Вдали уже показалась Твердыня, когда он обратился в безветрие, а потом начал неторопливо струиться назад.

— Безымянная, может быть, нам не стоило покидать жилище Еги… — Чуткий Олень сидел прямо на земле, прислонившись спиной к серому валуну. — В Варлагоре нас ждет только смерть. Я чувствую спиной ее дыхание…

— За твоей спиной — лишь мертвый камень. — Безымянная поднесла к его дрожащим губам бронзовый стаканчик со снадобьем, которое должно было либо исцелить, либо сделать смерть легкой и быстрой. После того, как они спустились с гор, на них обрушился снежный вихрь, и вскоре у Чуткого Оленя началась лихорадка. — Спиной можно чувствовать лишь то, что уже позади…

Она хотела сказать еще что-то, но порыв ледяного ветра чуть не сорвал с нее меховую накидку, а огромный булыжник вдруг покрылся инеем. Чуткий Олень, казалось, превратился в изваяние, высеченное из каменный глыбы, а Безымянная прикоснулась к его руке, но та, и впрямь, оказалась ледяной.

— Мало кто может выдержать дыхание леденящего Каббибороя. — Ветер, приняв образ длиннобородого старика в странном тюрбане на голове, уже стоял рядом. — Хочешь, я и на тебя дыхну?