Анатолий Шалин - Музейная редкость

А в наше время хронореставраторы со своей техникой все делают, конечно, более капитально. Да... Затем среди тысяч современных молодых людей ищут человека, сознание которого наиболее близко по своей структуре подходит к свзнанию того художника. Находят такую родственную душу, и, разумеется, если человек соглашается на эксперимент, то ему прививают, так сказать, личность художника. До поры до времени "такая прививка" никак не отражается на человеке, но в один прекрасный день человек приходит сюда, встречает никому не известные работы старого мастера и вдруг узнает их, узнает свою руку, свои мысли, которым уже пять, а то и десять веков. Миг озарения - и рождается вновь великий мастер, теперь уже в современной нам эпохе, с вполне современным типом характера. Немного противоестественно? Ничего не поделаешь, иногда и новому времени просто необходимы мастера, гении минувших столетий. Да, необходимы - и разбрасываться ими человечество не намерено. Так-то, все Великое, утраченное в веках, возрождается вновь. Правда, коечто оказывается неприемлемым для нового времени...

Последнюю фразу человек в кресле произнес как-то по-особому, с какой-то затаенной грустью. И Риль вдруг почувствовал, что стоит на пороге своей тайны.

Слова о месте озарения всплыли в его Памяти. И по спине пробежала легкая дрожь. "Кто же я? - подумал он.- Неужели? Когда? Здесь? А не лучше ли оставаться самим собой? Впрочем, я ведь и останусь самим собой. Просто еще одна скрытая до сих пор грань сознания обнажится, произойдет превращение, перевоплощение..."

- Скажите, - спросил он. - А все эти эксперименты вполне безопасны, успешны?

- Вполне! - улыбнулся человек в кресле. - За всю историю хронореставрации личностей был один-единственный неудачный эксперимент. Как выражаются ученые, ошибочный. Результат этого эксперимента сидит перед вами! - мужчина в кресле многозначительно поднял голову.

- Вы?

- Да! - взгляд человека в кресле вновь устремился на огромное полотно картины, висевшей перед ним на стене.

Риль проследил за этим взглядом.

- Картина называется: "Битва при Ватерлоо", - любезно пояснил собеседник Риля. - Середина XIX века.

- Вы - автор?

- Отчасти! - грустно улыбнулся мужчина и, заметив непонимающий взгляд Риля, добавил: - В тот век я носил титул императора и весь мир знал меня под именем Наполеона.

- Как, вы были Наполеоном?

- Вот именно, был! Теперь понимаете, почему мое появление здесь, в XXII веке, трагическая ошибка? Увы! Войны ушли в прошлое. Сама память о них стала туманной, расплывчатой. Моя гениальность, мои военные таланты в этом веке совершенно излишни. Поэтому я и остался здесь при музее. Директор музея это все, чего я достиг за двадцать лет. Не правда ли, какая наcмешка судьбы - когда-то под моим командованием были миллионы людей, а теперь две сотни работников музея и тысяча роботов. Да, здесь не развернешься. Время идет мимо меня. Путешествия по милым сердцу местам былых походов,, поездки во Францию, в Египет... Воспоминания, воспоминания... - все, что мне остается. Старею, груз прежней жизни тяжел, - человек в кресле улыбнулся. - Впрочем, не все так безнадежно. Выше нос, молодой человек! У меня теперь другие радости. Я встречаю пришельцев из прошлого и провожаю их в будущее. О! Вы удивитесь, если узнаете, сколько старых знакомых здесь можно встретить. Писатели, поэты, художники, музыканты, зодчие... Кое-кто из них служил в моих войсках... А! Кого только не бывает в этих залах... Я знаю, о чем вы думаете. У вас, мой мальчик, все будет отлично! Да. Вы ведь тоже из XIX. Я вас немного помню. Ступайте на восьмой этаж, в двести двадцать первый зал, там вы коечто узнаете о себе. Идите! Идите!

- Прощайте, Ваше Величество! - смущенно прошептал Риль и побрел к выходу из зала. На пороге он обернулся.

Фигура бывшего императора, как и в первое мгновение встречи, бесстрастно застыла в золоченом кресле.

Старик вновь погрузился в золотые сны прошлого.

Риль переступил порог и ему стало страшно.

- Кто же я?

В одном он был уверен: никогда он не был ни диктатором, ни завоевателем.