Яков Левант - Схватка с химерами. Выпуск второй. Чудовище подводного каньона

Бигелоу ощутил, как лошадь поскользнулась, и понял, что это конец… Но страха не стало. Ритм скачки наполнял его душу трепетом. Он вдруг осознал, что жаждет борьбы, дикой, бессмысленной борьбы! Он хватал раскрытым ртом воздух, и прилив нежности к коню захлестнул его душу. Он глядел во мрак широко раскрытыми глазами, терся лицом о гриву и отплясывал нелепый ритмичный танец. Вокруг него грохотала гроза, но ему не было дела до нее. Хруст и треск стихли, лошадь пошла ровнее. Бигелоу мстительно думал о тех, кто повинен был в смерти Кроссби, и захотел вернуться и топтать их копытами коня, с наслаждением внимая хрусту дробящихся панцирей. Он сел прямее и осмотрелся, насколько позволяла темнота. Один из двоих, оставшийся в живых, он был спасен.

Гроза утихла, но дождь, не тревожимый ветром, обильно поливал пески. Зарницы, бесшумно крадучись, вторгались в земной мир, спешили что-то осветить и меркли. Оставленный на равнине фургон, словно зевая, лениво приоткрывал под ветром входную щель. Брезент промок, и мешки с гипсом залило водой. За многие годы знойное солнце высушило их и обратило в камень.

Однажды группа истомленных всадников, сбившись с пути, наткнулась на полузанесенную песком повозку. В эту ночь собравшиеся тучи не принесли дождя и под его мглистой завесой не совершилось нашествия на сушу из таинственных мелководных заливов. Путники были огорчены, что они не первыми побывали в этом «запретном» месте. Они обогатили себя «сувенирами» из фургона, нашли авторучку Бигелоу и остатки его блокнота, а также человеческий скелет в яме рядом с изъеденной ржавчиной лопатой. Они были уверены, что первыми принесли в цивилизованный мир весть о фургоне-призраке на «краю света»…

Кое-кто в Европе еще помнил со слов теперь уже умерших друзей о двух неразлучных палеонтологах — специалистах по силуру, но почти никто не знал, что один из них после бесконечных мытарств по диким местам чилийских предгорий без документов и денег, но с небольшим жестяным бидоном через два года вернулся и торжеств в честь его приезда не было. Его во многом подозревали, и он замкнулся. А теперь перед ним сидел скромный симпатичный юноша, и старик согласился поведать ему историю двадцатишестилетней давности.

Молодой человек сидел с плотно сжатыми губами и глядел в одну точку.

— У нас с матерью нет даже его портрета, — неожиданно сказал он после длительного молчания. — Я хочу стать палеонтологом, помогите мне. — И он поднял на старика глаза. — Я хочу изучить мир, убивший моего отца…

Профессор Бигелоу поперхнулся, умолк и, схватив со стола очки, во все глаза уставился на посетителя.

Агапов уверял, что, если бы он не находился тогда на Луне, Калабушева не отправили бы в самый глубокий каньон на дне Индийского океана.

— Это один из величайших упрямцев в солнечной системе! — говорил он горячо. — Если бы вы дали себе труд обратиться во Всемирное справочное бюро и попросили перечислить наименее подходящих людей для столь ответственной экспедиции, то Калабушева назвали бы в первом десятке.

Те, кто готовил экспедицию, пожимали плечами: Калабушев был не только самым знающим, но просто единственным специалистом по морским змеям на нашей планете. Никто, кроме него, не интересовался полуфантастическими видениями, которые представлялись глазам пьяных или перепуганных матросов в далекую эпоху парусного флота. А он, как ярый коллекционер, собирал на протяжении всей жизни эти легендарные истории, выкапывая их из старинных книг и газет, изучая давно забытые архивы. Вряд ли Всемирная кибернетическая библиотека с ее миллиардами отсеков, в электронную память которых вот уже третий год вводились все основные сведения, добытые человечеством за предыдущие века, располагала хотя бы тысячной долей тех данных, которые находились в распоряжении Калабушева. И только он один мог сказать, что в его шкафах, набитых фотокопиями собранных со всего света документов, представляло хоть видимость научной ценности, а что следовало отнести к чистейшей фантазии. Но и он мог ошибаться. Этот упрямец верил в существование морских змеев, несмотря ни на что.