Пол Андерсон - Время огня

Кабинет располагался в начале длинной вереницы помещений, размеры и роскошь убранства которых поражали. Полы покрыты серыми коврами с толстым ворсом, стены в дубовых панелях. Занавеси на окнах меховые и осязаемые — норка. Массивные стол, кресла и диван должны быть изготовлены в это время; их роскошь резко контрастирует с тем аскетизмом, который Хейвиг видел в других комнатах, через которые проходил по пути сюда. Фотографии в серебряных рамках. Одна старинная, поблекший дагерротип, на нем усталого вида женщина в платье середины девятнадцатого века. Остальные снимки сделаны современными камерами, несомненно, с телескопическими линзами, как его собственная. Он узнал Сесиля Родса, Бисмарка и молодого Наполеона; рыжебородого человека в мантии он не узнал.

С пятого этажа главной башни крепости открывался вид на комплекс меньших зданий, на всю ту оживленную деятельность, которой охвачено Убежище; видны и земли, которыми Убежище правит. Послеполуденное солнце яркими горячими столбами освещало кабинет. Звук генераторов слышался приглушенно.

— Послушаем музыку? — Калеб Уоллис повернул ручку молекулярного проигрывателя, созданного незадолго до Судного Дня. Послышались громкие звуки. Уоллис уменьшил громкость, но сказал: — То, что нужно: триумфальный марш. Боже, как я рад, что вы с нами, Хейвиг! — Новичок узнал «Приход богов» из «Золота Рейна» (Опера Р. Вагнера. — Прим. перев.).

Остальные члены группы после короткого знакомства были отосланы.

— Вы другое дело, — сказал Сахем. — Вы один из ста. Такие нам очень нужны. Хотите сигару?

— Спасибо, я не курю.

Уоллис немного постоял молча, потом сказал подчеркнуто, хотя и негромко:

— Я создатель и хозяин этого государства. У нас должна быть дисциплина и почтительные формы обращения. Меня следует называть «сэр».

Хейвиг разглядывал его.

Уоллис — человек среднего роста, коренастый и сильный, несмотря на заметное брюшко. Красное лицо, приплюснутый нос, кустистые брови; серо-рыжие усы переходят в бакенбарды, обрамляющие лысину. На нем черный мундир, с серебряными пуговицами и знаками различия, золотое шитье на воротнике, эполеты, роскошный кинжал и автоматический пистолет. Но ничего нелепого в нем нет. Он излучает уверенность. Голос у него низкий, глубокий и способен действовать почти гипнотически. Маленькие светлые глаза не мигают.

— Вы понимаете, — сказал наконец Хейвиг, — что все это для меня ново и удивительно… сэр.

— Конечно, конечно! — заулыбался Уоллис и хлопнул Хейвига по спине. — Но вы быстро схватываете. И далеко пойдете, мой мальчик. Для человека, который знает, чего хочет, и обладает решительностью, тут нет пределов. К тому же вы американец. Честный перед Господом американец из того времени, когда наша страна еще оставалась собой. Таких среди нас очень мало.

Он сел за стол.

— Садитесь. Нет, погодите. Хотите увидеть мой бар? Я возьму бурбона на два пальца. А вы наливайте себе, что хотите.

Хейвиг удивился тому, что нет ни льда, ни содовой, ничего другого. Ведь все это возможно сделать. Он решил, что Уоллис не пользуется такими добавками, а о других не думает.

Сев в кресло, держа в руках стакан с ромом, он посмотрел на Сахема и сказал:

— Я могу рассказать свою биографию, сэр, но думаю, что с этим можно подождать, пока я больше не узнаю об Убежище…

— Конечно, конечно. — Уоллис кивнул большой головой и затянулся. Дым от его сигары был острым и едким. — Но все же несколько основных фактов о вас. Родились в 1933 году, вы говорите? Говорили кому-нибудь, кто вы? — Хейвиг вовремя воздержался от упоминания обо мне. Вопросы, не требующие ответа, продолжались: — Вернулись в прошлое молодым человеком, чтобы руководить собой в детстве? Улучшили свое положение в жизни, а потом отправились искать других путешественников?

— Да, сэр.

— Что вы думаете о своем времени?

— Что? Ну… у нас неприятности. Я перенесся вперед и увидел, что нас ждет. Сэр.

— Из-за морального разложения, Хейвиг. Вы ведь понимаете это? — Напряжение росло, как перед грозой. — Цивилизованный человек обратился против самого себя, вначале в войнах, потом в моральном отношении. Империя белого человека рухнула быстрее Римской; дело жизни Клайва, Бисмарка, Родса, Маккинли, Лиотея (Роберт Клайв — английский генерал 18 века, один из руководителей завоевания Индии; Сесил Родс — английский капиталист и администратор в Южной Африке во второй половине 19 века; Вильям Маккинли — президент США с 1897 по 1901 год, при нем происходила война с Испанией, кончившаяся завоеванием Филиппин, Гавайских островов и установлением контроля над Кубой; Луи-Юбер Лиотей — французский генерал и губернатор Марокко в начале 20 века. — Прим. перев.), борцов за Индию и буров, все, что было завоевано, все это исчезло за одно поколение: гордость расы и все ее наследие исчезло; предатели: большевики и международное еврейство — захватили власть, проповедуй простому белому человеку, что будущее принадлежит черным. Я это видел, я изучал ваше столетие. А вы, который в нем жил, видели это?