Роберт Шекли - Человекоминимум

Все они отправились на Тэту, чтобы начать новую жизнь. Каждый был кому-то дорог, по крайней мере самому себе, и каждый заслуживал какого-то шанса на жизнь независимо от степени своей жизнеспособности. Не кто иной, как он, Антон Настойч, разведал для этих людей минимальные возможности существования на Тэте и в какой-то степени вселил надежду в самых неспособных - в неумеек, которым тоже хочется жить.

Он отвернулся от потока первых поселенцев и по служебной лестнице поднялся на судно. В конце концов он вошел в каюту Гаскелла.

- Ну что, Антон, - спросил Гаскелл, - как они вам показались?

- По-моему, хорошие ребята, - ответил Настойч.

- Вы правы. Эти люди считают вас отцом-основателем, Антон. Вы им нужны. Останетесь? Настойч сказал:

- Я считаю Тэту своим домом.

- Значит, решено. Я только...

- Погодите, - прервал его Настойч. - Я еще не кончил. Я считаю Тэту своим домом. Я хочу здесь осесть, жениться, завести детишек. Но не сразу.

- Что такое?

- Мне здорово пришлось по душе освоение планет, - пояснил Настойч. Хотелось бы еще поосваивать. Одну-две планетки. Потом я вернусь на Тэту.

- Этого я не ожидал, - с несчастным видом пробормотал Гаскелл.

- А что тут такого?

- Ничего. Но боюсь, что нам уже не удастся привлечь вас в качестве освоителя, Антон.

- Почему?

- Вы ведь знаете наши требования. Застолбить планету под будущую колонию должен минимально жизнеспособный человек. Как ни напрягай фантазию, вас уже никак не назовешь минимально жизнеспособным.

- Но ведь я такой же, как всегда! - возразил Настойч. - Да, на этой планете я исправился. Но вы же этого ожидали и навязали мне робота, который все компенсировал. А кончилось тем...

- Да, чем же кончилось?

- Что ж, кончилось тем, что я как-то увлекся. Наверное, пьян был. Не представляю, как я мог такое натворить.

- Но ведь натворили же!

- Да. Но постоите! Пусть так, но ведь я еле в живых остался после опыта - всего этого опыта на Тэте. Еле-еле! Разве это не доказывает, что я по-прежнему минимально жизнеспособен?

Гаскелл поджал губы и задумался.

- Антон, вы почти убедили меня. Но боюсь, что вы просто играете словами. Честно говоря, я больше не могу считать вас человекоминимумом. Боюсь, придется вам смириться со своим жребием на Тэте.

Настойч сник. Он устало кивнул, пожал Гаскеллу руку и повернулся к двери.

Поворачиваясь, он задел рукавом чернильный прибор и смахнул его со стола.

Настойч кинулся его поднимать и грохнулся головой о стол. Весь забрызганный чернилами, он помедлил, зацепился за стул, упал.

- Антон, - нахмурился Гаскелл, - что за представление?

- Да нет же, - сказал Антон, - это не представление, черт возьми!

- Гм. Любопытно. Ну, вот что, Антон, не хочу вас слишком обнадеживать, но возможно - учтите, не наверняка, только возможно...

Гаскелл пристально поглядел на разрумянившееся лицо Настойча и разразился смехом.

- Ну и пройдоха же вы, Антон! Чуть не одурачили меня! А теперь, будьте добры, проваливайте отсюда и ступайте к колонистам. Они воздвигнут статую в вашу честь и, наверное, хотят, чтобы вы присутствовали на открытии.

Пристыженный, но невольно ухмыляющийся Антон Настойч ушел навстречу своей новой судьбе.