Чем больше я размышлял об этом, тем выше оценивал данную мысль. Серьезнейшая штука получалась. Мне было необходимо точно представить себе собственные возможности восприятия, прежде чем двигаться дальше. Пока мы не знаем, как мы выглядим, можно ли определить, в чем мы нуждаемся? Наши предки, разумеется, могли довольствоваться и меньшим. Цветные абрисы на стенах пещер теперь они способны вызвать у нас лишь улыбку. Но ведь я-то существую в настоящем, а потому данный вопрос, так долго откладываемый, должен быть наконец решен. Или наоборот - его не следует решать; впрочем, это тоже было бы решением, и тоже основанным на определенном чувственном восприятии.
- Это, разумеется, правильно, - сказал ЗЕЛИГМАН, - но учел ли ты ауру кажущейся понятности, которая окутывает каждое, даже самое незнакомое явление? Нас практически невозможно застать врасплох, ибо ум конвертирует полученные впечатления в знакомые формы, в которых неизвестное становится лишь как бы частью известного?
- Клянусь Богом, вы правы, - воскликнул я. - Ведь преподнести настоящий сюрприз - дело нелегкое, верно?
- Точно. Но тебе это удается лучше, чем большинству. Ты всегда был хорошим учеником. Я тебе поставил высшую оценку за сочинение по эстетике самообмана.
Поле зрения возникло совершенно неожиданно - именно так, как я и ожидал. Я находился в аудитории. Единственной нитью, связывавшей меня с прошлым, был рюкзак. Он лежал на полу рядом со мной, и его горловина была широко открыта. Поглядев вниз, я убедился, что кто-то в нем рылся и все перевернул. Бесспорно, это сделал я сам. Я снова наклонился и проверил. Да, кое-что пропало. Мне понадобилось меньше минуты, чтоб удостовериться, что кто-то, весьма возможно, что именно я, вынул оттуда умненькую машинку-чепушинку Глинниса. Надо думать, пустил ее в ход.
Я вспомнил ослепительную улыбку на лице Глинниса, когда он передавал ее мне. Или в тот день он был женского рода? Так трудно запомнить, кто был кем во времена столь легких переходов из одного пола в другой. Но, конечно, мы тут вовсе не собираемся открывать диспут о сексе, во всяком случае, не больше, чем расспрашивать вас о том, что вы ели сегодня на завтрак. Все эти дела связаны с личным самосознанием. Расщепление, слияние - подобных вопросов следует тщательно избегать в разговорах. А если говорить проще, то Глиннис и я сексом не занимались в тот далекий день, когда он подарил мне эту машинку и сказал: "Мне тебя будет не хватать", и назвал меня именем, под которым я тогда был известен. Кроме того, он сделал еще кое-что, а именно жест - пикантный и неповторимый. После чего и вручил мне машинку.
Я огляделся, надеясь узнать, что с ней случилось. Эльг - так называются эти машинки, говорящие на линшинском языке, языке сексуальной коммерции, отдыхала на полу возле моей ступни. Она еще продолжала двигаться, описывая круги, которые постепенно сокращались и по скорости движения, и по радиусу, следуя широко известным положениям закона Роско, гласящим, что все, происходившее перед тем, как вы заметили ситуацию, не может быть правильно оценено с позиций того, что происходит в данное время. Вследствие этого разговор о машине явно очень затруднителен. На данном отрезке времени, когда я смотрел на нее, она казалась мне куда тяжелее, куда самоуверенней и куда более достойной настороженного почтения.
Я поднял ее с пола, благословляя счастливую звезду, что не нахожусь в жидкостном состоянии, ибо понимал, что мне было бы весьма затруднительно описать его. Я хочу сказать, что, произнеся слова "я растекся", я уже ничего не смогу к ним добавить.
К счастью, нынешние обстоятельства были совсем другими, что дало мне основания подумать, а был ли он достаточно откровенен со мной, когда предупреждал о... Но я никак не мог вспомнить, о чем именно. А ведь очень трудно представить себе, что произойдет дальше, если не вспомнишь в деталях о том, что уже миновало. Что же касается былых состояний, особенно тех, чьи черты недостаточно ярки, чтобы их стоило запоминать, то уже можно сказать о них, кроме того, что надо без страха идти вперед и пусть каждый сам заботится о себе.
- Ты кончил молоть вздор? - спросил Лу. Я покачал головой и протер глаза. А через мгновение мне уже удалось их сфокусировать. Вот и Лу, все еще в своей интропроекционной форме. Он стоит передо мной и рассматривает меня с признаками явного беспокойства на лице. Я вспомнил, что Лу вообще очень заботлив.
- Со мной полный порядок, - сказал я. - А что тут происходит?
Читать дальше