Владимир Баграмов - Страна убитых птиц

Когда ему доложили о том, что американец Денни О'Доннел указал на СВАЛКУ, радость охватила его. Появилась надежда контролировать ситуацию. Вот привезут этого Пророка, он посадит его напротив себя… Он! ЧТО ОН?! Президент даже представить не мог, о чем может говорить с этим фельдшером из Ясногорска! Убить? Своими руками или руками Матвеева, о котором в трансе говорила Джу Найдис, — это не выход. ЧТО-ТО ВО ВСЕМ ЭТОМ БЫЛО НЕПОСТИЖИМОЕ. За гранью логики обыкновенного человека.

Президент встал, искоса посмотрел на патологоанатома и вышел из бункера. Двое из охраны быстро прошли за ним. Дверь медленно и тяжело, противно скрипя, затворилась. Щелкнул электронный замок.

— Что дальше? — тихо спросил Шнейдер, вжимаясь в стену.

— Дальше?

Патологоанатом насмешливо щурился.

— А дальше, уважаемый, мы станем лишними. Идет какая-то игра, смысла которой нам понять не дано.

— Умоляю вас, тише, тише!

— А мы в этой игре выполняем роль стоящих за спинами играющих, подсматривающих, а им это не нравится, а прогнать нас они не могут. Пока не могут. Жил-был на свете Викешка Смагин, и ныне, поди, здравствует, так вот взял он и вытащил девчонку оттуда, куда наше с вами сознание и заглядывать боится!.. Снизошла на грешного калеку-горемыку благодать, а сверху она снизошла, или снизу — это мне, простите, все равно, наплевать! Дар ему даден такой, что оторопь берет, и на таких полнокровных людей, как я, «кондратий» упасть может! Шнейдер, а кто это вам сказал, что сусальный боженька по облакам ходит и нектар фужерами попивает?

— Мне никто ничего не говорил! Подите к черту! При чем здесь «боженька»?

— А при том, мой бездарный и трусливый коллега, что глазами вы все скорбите… Хотите, скажу, что за народ мутанты эти? Откуда их генеалогическое древо тянется? Не одной ли они крови с вами, а?

— Замолчите, будьте вы прокляты! Тут уши кругом!

— Ничего. Мы же все обезьяны безродные! Безики! Побирушки у столовых Общества Милосердия. Ваши родичи на СВАЛКЕ, Шнейдер, они там выжить пытаются, и выживут, будьте уверены. А вы за похлебку милосердия после всех ложки вымоете. Почему вы не на СВАЛКЕ, Шнейдер?!

— Я вас ударю!

— Я тебе ударю, даже Викешка Смагин не откачает. Я вот когда эту рыжую Долину увидел, как она голая с кафельного пола поднимается, как трупное окоченение ей двигаться мешает, а она с глазами пустыми прямо в дверь, прямо в дверь! И думаю, салют тебе, Безик, обезьяна ты бесхвостая. НОВАЯ ЖИЗНЬ В СТЕНЫ СТУЧИТСЯ, ЕЕ НЕ ПУСКАЮТ, А ОНА СТЕНУ ПРОБИВАЕТ! Викешка в крови весь за ней следом ползет! Потом голубь этот… У Викешки глаза безумные, дышит, как астматик, шепчет что-то! Голубя в руки взял, дыханием его согревает… А у птицы-то и кровь на клюве засохла, а?! ЧТО ЭТО БЫЛО? КАК? ОТКУДА? А пошли вы все! Только будут птицы летать, Шнейдер, и цветы будут, и все-все, чего нет, — будет! И города вонючие мхом зарастут, и СВАЛКИ не будет. Шнейдер, а как придут они со СВАЛКИ-ТО, что ты им скажешь, Божий человек, почему не с ними выживал? Похлебкой встретишь? Из твоих рук, Шнейдер, НИКОГДА ПТИЦА НЕ ВЗЛЕТИТ, ПОНЯЛ? И Викешка этот хромой, он не рыжую манекенщицу оживлял, не голубя разбившегося, а МЕЧТУ ВСЕОБЩУЮ.

Начальник Отдела «Исполнения» КПК обернулся к своему заместителю. Тот напряженно вслушивался в разговор, происходивший в бункере, смотрел не мигая на колонку мощного динамика.

— Джикия, кто такой инакомыслящий?

— Враг Федерации, мой генерал.

— Умный враг. Ну, и чего вы ждете?

Заместитель растерянно топтался на месте. Он исполнял приказы, исходящие непосредственно от двух людей — Президента и Начальника Отдела. Ни тот, ни другой никакого приказа ему не отдавали. Президент, выходя из кабинета Начальника, обронил только одну фразу: «Я надеюсь на вас, парни!» Начальник только смотрит, смотрит, и вот теперь… «Ну, и чего вы ждете?» А чего он ждет?

— Слушаюсь, мой генерал.

Пулеметная очередь бросила их на стену. Бункер наполнился грохотом, пороховой гарью, стонами и криками расстреливаемых.

Дольше всех умирал патологоанатом. Он скреб ногтями бетонный пол, пытаясь куда-то подтянуться, но рука срывалась и слабла.

По щекам мгновенно умершего Исаака Шнейдера текли слезы.

Ему снилось, что он бежит босыми ногами по асфальту, убегает от матери и хохочет, хохочет! Мать не очень спешит догонять, просто быстро идет следом и ворчит, но в голосе ее нет и намека на раздражение. И вдруг он замирает перед витриной!

Боже, чего здесь только не было! Золотистые, как верхушки облаков в солнечное утро, шары, ярко-алые пирамиды из колец, заводные куклы с пышными волосами, солдатики в разноцветной форме стояли «на часах» с «всамделишными ружьями», длинные, приземистые машины, управляемые по радио, с дрожащими прутиками антенн, паровозики, кораблики, трактора, ракетные установки — все это сверкало, переливалось, освещенное сотнями ламп, бесчисленными зеркалами.