Роберт Шекли: Зацепка

- Могу, сэр.

- Так передай.

- В общем, сэр, по всей Горной Джорджии считается, что чернокожий для белого - лучший друг. Я ничего не говорю, белые совсем не против китайцев, марсиан и прочих, но вот у чернокожих с белыми как-то особенно лихо все выходит...

- Давай-давай, - подбодрил Свен.

- Да ведь это трудно толком объяснить, сэр. Просто-напросто... словом, чернокожий и белый как-то особенно удачно друг к другу притираются, входят в зацепление, словно хорошие шестерни. Между чернокожим и белым какая-то особая слаженность.

- А знаешь, - мягко проговорил Свен, - ведь когда-то, давным-давно, твои предки считали чернокожих неполноценным народом. Издавали всякие законы, по которым чернокожему категорически воспрещалось общаться с белым. И продолжали в таком же духе еще долго после того, как во всем остальном мире с этим предрассудком было покончено. Вплоть до Злосчастного Испытания.

- Это ложь, сэр! - вспыхнул Форбс. - Простите, я не обвиняю во лжи вас лично, сэр, но ведь это неправда. У нас в Джорджии всегда...

- Могу доказать; так утверждают книги по истории и антропологии. В библиотеке у нас тоже найдутся кое-какие, если только тебе не лень покопаться!

- Уж янки понапишут!

- Там есть и книги, написанные южанами. Все это правда, Форбс, но стыдиться здесь нечего. Просвещение приходит к людям долгими и мучительными путями. Твои предки обладали многими достоинствами, ты вправе ими гордиться!

- Но если все было так, как вы объясняете, - нерешительно произнес Форбс, - отчего же все переменилось?

- Вот об этом как раз можно прочитать в одном исследовании по антропологии. Ты ведь знаешь, что после Злосчастного Испытания ядерного оружия над Джорджией выпали обильные радиоактивные осадки?

- Так точно, сэр.

- Но ты едва ли знаешь, что в ту пору лучевая болезнь стала с особой беспощадностью косить население так называемого "Черного Пояса". Да, жертвами болезни становились и многие белые. Но вот чернокожие в той части штата вымерли почти начисто.

- Этого я не знал, - покаянно прошептал Форбс.

- Уж поверь мне на слово, до Испытания случалось всякое и расовые бунты, и линчевания, и взаимная неприязнь между белыми и чернокожими. Но вдруг чернокожих не стало: их истребила лучевая болезнь. В результате у белых, особенно в малых населенных пунктах, появилось нестерпимое чувство вины. А самые суеверные из белых терзались мучительными угрызениями совести из-за массового вымирания чернокожих. Для таких белых вся цепь событий явилась тяжелым ударом, ведь люди- то они были религиозные.

- Какая им разница, если они ненавидели чернокожих?

- В том-то и дело, что вовсе не ненавидели! Опасались смешанных браков, экономической конкуренции, изменений в общественной иерархии. Однако о ненависти и речи не было. Напротив. В ту пору твои земляки утверждали (и при этом нисколько не кривили душой), будто куда лучше иметь дело с негром, чем с "либералом"-северянином. Отсюда вытекало множество конфликтов.

Форбс кивнул в напряженной задумчивости.

- В изоляте - в сообществе вроде того, где ты родился, тогда же возник обычай трудиться вдали от дома, с представителями любой расы, кроме земляков. Здесь всему подоплекой комплекс вины.

По веснушчатым щекам Форбса градом катился пот.

- Прямо не верится, - пробормотал радист.

- Форбс, разве я тебе хоть раз в жизни солгал?

- Никак нет, сэр.

- Значит, поверишь, если я поклянусь, что все рассказанное мною - правда?

- По... постараюсь, капитан Свен.

- Теперь ты знаешь, откуда пошел обычай. Будешь служить с Блейком?

- Навряд ли у меня получится.

- А ты попробуй.

Прикусив губу, Форбс беспокойно заерзал.

- Попробую, капитан. Не знаю, выйдет ли, но попробую. И сделаю это ради вас и ради своих товарищей, а не из-за того, что вы мне тут наговорили.

- Постарайся, - сказал Свен. - Больше от тебя ничего не требуется.

Форбс кивнул и поспешно спустился с мостика. Тотчас же Свен сообщил диспетчеру, что готов стартовать.

Внизу, в кубрике, Форбса познакомили с новичком по фамилии Блейк. Долговязому черноволосому новичку было там явно не по себе.

- Здорово, - сказал Блейк.

- Здорово, - откликнулся Форбс.

Каждый робко шевельнул ладонью, словно намереваясь обменяться рукопожатием, но ни тот, ни другой не довершили жеста.

- Я из-под Помпеи, - заявил Форбс.

- А я из Альмиры.

- Почти что соседи, - убито сказал Форбс.

- Это уж точно, - согласился Блейк.

Наступило молчание. После долгих раздумий Форбс простонал: