Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

Принц казался почти бодрым. Но глаза, которые он получил, были лишь жалким подобием тех, которые у него вырвал Гормон, и очень скоро он понял это. В ту ночь, когда мы спали на жестких лежанках в приюте Пилигримов, Принц кричал от ярости, и в свете луны я видел, как поднимались его руки со скрюченными пальцами и как его ногти вонзались в невидимого врага снова и снова.

Только к концу лета добрались мы до Парриша. Мы вошли в город с юга и шли по широкой упругой дороге, которую с обеих сторон обрамляли тысячелетние деревья, и нас поливал прекрасный летний дождь. Порывы ветра обдавали нас сухими листьями. В эти моменты та ночь, когда пал Рам и мы оба бежали из этого покоренного города, казалась кошмарным сном. За время нашего долгого путешествия всю весну и лето мы как-то посуровели, и серые башни Парриша, казалось, обещали новую жизнь. Я чувствовал, что мы обманываем себя, потому что миру нечего было предложить почти слепому Принцу с рухнувшими надеждами и Наблюдателю, у которого давно уже были не те силы.

Город был довольно мрачным. Ведь даже поздней зимой над Рамом сияло солнце в безоблачном небе. Над Парришем, казалось, постоянно нависало затянутое облаками небо, а здания и весь город казались мрачными. Даже стены города были цвета серого пепла и совсем не радовали глаз. Ворота были широко открыты. Возле них сидел с угрюмым видом человек в одежде союза Часовых, который даже и бровью не повел, когда мы подошли. Я вопросительно взглянул на него. Он покачал головой.

— Входи, Наблюдатель.

— Без проверки?

— Ты что, не слышал? Шесть месяцев назад все города были объявлены свободными. Приказ Завоевателей. Ворота теперь никогда не закрываются. Половина Часовых без работы.

— Я думал, что Завоеватели ищут врагов, — сказал я. — Бывшую знать.

— У них где-то есть контрольные пункты, но Часовые там не работают. Город свободен. Входите, входите.

Когда мы прошли ворота, я спросил:

— Зачем же ты тогда здесь?

— Сорок лет я здесь стоял на посту, — сказал Часовой. — Куда мне идти?

Я понимающе развел руками и кивнул, как бы сочувствуя его горю, и мы вошли в Парриш.

— Пять раз я входил в Парриш через южные ворота, — сказал Принц. — Всегда на колеснице. И мои Измененные шли впереди и возвещали о моем прибытии звуками своих голосов. Мы шествовали к реке, проезжая древние здания и памятники, прямо во дворец Виконта Парриша. А ночью, высоко над городом мы танцевали на гравитационных площадках. А еще там был балет Воздухоплавательниц, а потом в Башне Парриша нам показывали рассвет. И вино, красное вино Парриша, женщины в дерзких нарядах! Ах, как манили их бедра и обнаженные с красными сосками груди! Мы купались в вине, Наблюдатель.

Он неопределенно махнул рукой:

— Это Башня Парриша?

— Я думаю, это останки метеорологической машины, — сказал я.

— Метеорологическая машина — это вертикальная колонна. А то, что вижу я, больше похоже на конус, поднимающийся от широкого основания к более изящной вершине, как Башня Парриша.

— А я вижу, — сказал я мягко, — вертикальную колонну высотой в тридцать человеческих ростов, заканчивающуюся неровными зубцами. И потом, Башня не может быть так близко от южных ворот, ведь правда?

— Да, действительно, — пробормотал Принц и выругался. — Это и вправду метеорологическая машина. Эти глаза, которые мне всучил Бордо, мало что видят, а? Я обманываю себя, Наблюдатель. Я обманываю себя. Найди-ка шлем мыслепередачи и узнай, в городе ли Виконт.

Еще какое-то мгновение я смотрел на усеченный конус метеорологической машины, этого фантастического устройства, которое принесло столько горя миру в период Второго Цикла. Я попытался мысленно проникнуть внутрь через его блестящие, казалось смазанные маслом, мраморные стены, увидеть складки кишечника таинственных устройств, которые смогли потопить целые континенты, которые давным-давно смогли превратить мои родные гористые земли на западе в цепь островов. Потом я отвернулся, надел шлем мыслепередачи, задал вопрос относительно Виконта и получил ответ, какой и ожидал, и тогда уже попросил назвать места, где мы могли бы остановиться.

Принц спросил:

— Ну?

— Виконт Парриша был казнен cо своими сыновьями во время Завоевания. Его династия больше не существует, его титул упразднен, а его дворец теперь превращен Завоевателями в музей. Все остальные представители знати Парриша либо мертвы, либо покинули город. Я устрою вам место в приюте для Пилигримов.