Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— Ты когда-нибудь выходил наружу?

— Нет. Иногда я прогуливаюсь до зоны «Е», в которой находятся сейчас твои коллеги. Дважды я побывал в зоне «F». Но преимущественно я остаюсь в трех внутренних зонах. Я совсем неплохо устроился. Запасы мяса я храню в радиационном холодильнике. Я отвел целый дом под свою библиотеку и подходящее место для сексаторов. В другом доме я препарирую животных. Часто охочусь, и изучаю лабиринт, пытаясь исследовать все его приспособления. Я надиктовал уже несколько кубиков-дневников. Ручаюсь, что твои приятели-археологи дорвались бы до этих записей с величайшей радостью.

— Наверняка, они дали бы нам множество информации, — согласился Раулинс.

— Не сомневаюсь. Так что я их припрячу, чтобы никто из вас не смог бы добраться до них. Ты еще не проголодался, сынок?

— Слегка.

— Пойду, принесу тебе обед.

Размашистым шагом Мюллер направился в сторону ближайших домов. Когда он исчез, Раулинс негромко произнес:

— Это страшно, Чарльз. Он явно свихнулся.

— Не будь в этом так уверен, — ответил Бордман. — Вне сомнения, девять лет одиночества могут нарушить человеческую уравновешенность, а Мюллер уже тогда, когда я видел его в последний раз, не отличался уравновешенностью. Но скорее всего, он начал с тобой какую-то игру… строит из себя психа, пытаясь выяснить, насколько ты легковерен.

— А если он не притворяется?

— В свете того, что нам требуется, его сумасшествие не играет никакой роли. Это могло бы только помочь.

— Я не понимаю.

— Тебе и не надо понимать, — спокойно ответил Бордман. — Только веди себя спокойно, Нед. До сих пор ты все делал превосходно.

Мюллер вернулся, неся миску с мясом и изящный хрустальный сосуд с водой.

— Ничем лучшим я не могу тебя побаловать, — сказал он и пропихнул кусок мяса между прутьями. — Местная дичь. Ты ешь обычную натуральную пищу, верно?

— Да.

— В твоем возрасте так и надо. Ты говорил, сколько тебе лет? Двадцать пять?

— Двадцать три.

— Это еще хуже.

Мюллер подал Раулинсу сосуд. Вода имела приятный вкус или может быть, отсутствие вкуса. Потом он молча сел рядом с клеткой и сам приступил к еде. Раулинс убедился, что эманация уже не такая омерзительная, даже на расстоянии менее пяти метров. Наверное, к ней можно приспособиться, подумал он. Если кому-то это очень понадобится.

После длительного молчания он спросил:

— Ты не вышел бы на пару дней из своего убежища, чтобы познакомиться с моими спутниками?

— Исключено.

— Им не терпится поговорить с тобой.

— А меня беседа с ними совершенно не интересует. Я предпочитаю разговаривать с животными.

— Со мной же ты говоришь, — заметил Раулинс.

— Поскольку это для меня в новинку. Поскольку твой отец был моим приятелем. Поскольку ты достаточно сносный. Но у меня нет никакого желания оказаться среди толпы археологов, пялящих на меня глаза…

— Тогда, может быть, ты встретишься с парой из них? — предложил Раулинс. — Чтобы освоиться с мыслью, что ты снова будешь среди людей.

— Нет.

— Не вижу причин…

Мюллер прервал его:

— Подожди-ка! Зачем это мне осваиваться с мыслью, что я снова буду среди людей?

Раулинс, смешавшись, ответил:

— Ну, ведь люди уже здесь. Потому что это нехорошо, если ты так долго намерен сторониться…

— Что ты здесь крутишь? Ты хочешь одурачить меня и выманить из лабиринта? Эй, приятель, скажи, что это ты там задумал? Задумал своим крошечным умишком. Какие у тебя причины, чтобы мне привыкать к людям?

Раулинс заколебался. Во время наступившего неловкого молчания Бордман быстро подсказал ему верный ответ — именно тот, который и был нужен. И он повторил эти слова, стараясь, чтобы они прозвучали естественно:

— Ты делаешь из меня интригана, Дик. Но я клянусь тебе: у меня нет дурных намерений. Я могу признаться, я в самом деле пытаюсь немного подыграть тебе, понравиться, завоевать симпатию. Наверное, мне стоит объяснить причины этого.

— Наверное стоит.

— Это из-за наших археологических исследований. Мы можем провести на Лемносе едва несколько недель. А ты тут — сколько лет ты здесь? Девять? Ты уже накопил кучу данных об этом лабиринте, Дик. С твоей стороны было бы некрасиво оставить их у себя. Так что я надеюсь, что как-то переубежу тебя, что сначала ты подружишься со мной, а потом, может быть, придешь к остальным в зону «Б» и переговоришь с ними, ответишь на их вопросы, поделишься информацией…

— С моей стороны некрасиво держать эти данные при себе?