Роджер Желязны - Блеф

– Я думал, ты не помнишь все это дерьмо, – сказал Джой.

– Не помню, – подтвердил Том. Он потер виски. – Не осознанно. Я вижу сны… черт, не бери в голову. Дело в том, что я был мертв. Только мне повезло, невероятно повезло, что-то разорвало челнок на куски и выбросило меня наружу, но не убило, и мне удалось выбраться на поверхность. Иначе я был бы погребен в стальном саркофаге на дне Гудзона, и угри выплывали бы из моих глазниц.

– И что? – примирительно сказал Джой. – Ты же не утонул?

– А в следующий раз? – спросил Том. – Я горбачусь в поисках возможности профинансировать новый челнок. Продаю свою часть бизнеса, я даже собрался продать чертов дом и переехать на квартиру. Но затем я подумал – прекрасно, я продаю чертов дом, строю новый челнок, а потом снова подворачиваются проклятые такизианцы, или окажется, что у Астронома был брат, который взбесился, или еще происходит какое-нибудь дерьмо, подробности опускаю, но нечто обязательно случится, и я уйду в мир иной. Или даже могу выжить, только с новым челноком происходит та же оказия, что и с предыдущими двумя. И вот я снова там, откуда начал, только теперь еще и бездомный. Что за гребаная жизнь?

Джо смотрел ему прямо в глаза, Джо, который рос с ним вместе, который знал Тома лучше, чем кто-либо другой.

– Да, возможно, все так, – сказал он ему. – Только почему мне кажется, что ты что-то недоговариваешь?

– Когда-то я считал себя крутолобым парнем, – не унимался Том, резко отвернувшись. – Но я взрослел и как-то тупел. Эта дерьмовая двойная жизнь, как заезженная кляча. Большинству людей не по плечу справиться даже с одной. В какой недобрый день я решил, что смогу обмануть обе. – Он покачал головой. – Черт с ним со всем. Все кончено. Я становлюсь умнее, Джой. Они считают, что Черепаха погиб? Прекрасно. Пусть покоится с миром.

– Послушай, Тадз, – сказал Джой. Он положил свою загрубевшую руку на плечо Тома. – Тебе должно быть стыдно. Хочешь, чтобы мой малец проплакал все глаза? Ведь Черепаха – его герой.

– Джетбой был моим героем, – вздохнул Том. – Он тоже погиб. Так взрослеют мальчики. Рано или поздно все герои погибают.

Сидя в заведении итальянца Вито, в самой темной из длинного – вдоль всей стены – ряда отдельных кабинок, он коротал время, поглощая очередную порцию лингвини. Местечко, выбранное для трапезы, представлялось ему достаточно укромным; лишь наметанный взгляд завсегдатая мог подметить необычное оживление среди официантов, бьющихся об заклад, какая по счету порция – а едок уплетал уже седьмую – станет последней. Горка на тарелке таяла со сказочной быстротой, столь же споро понижался и уровень вина в оплетенной бутыли, и, когда в зал ввалился широченный, словно трехдверный шкаф, верзила, того и другого оставалось ровно на донышке. Покачивая увесистыми гирями кулаков, пришелец неторопливо прошелся вдоль ряда кабинок и остановился вплотную к столику, не сводя с едока пристального взгляда налитых кровью глаз.

Шкаф молча пялился на сидящего за столиком, пока тот не обратил на здоровяка вопрошающий взгляд – из-под темных напомаженных непослушных вихров блеснули черные зеркальные линзы.

– Ты, что ли, тот самый, кого я ищу? – прорезался у шкафа сиплый бас.

– Вполне может статься, – откладывая вилку в сторону, отозвался обладатель зеркальных очков. – Если речь о деньгах и определенных специальных навыках.

Верзила неожиданно расплылся в улыбке. Затем поднял и уронил правую гирю – угол столика с треском надломился и рухнул, увлекая за собой остатки изодранной скатерти. Хотя обедающий и отпрянул, тарелка с пестрыми следами итальянской кухни полетела ему на одежду. Зеркальные очки съехали набок, открыв свету выпуклые и ярко мерцающие фасеточные глаза.

– Туше! – объявил он негромко, но отчетливо, взметнув вытянутые пальцы ко второму гиреподобному придатку.

– Сукин сын! – взревел гигант, отдернув руку. – Чего жжешься, твою мать?

– А чего хулиганишь? – парировал собеседник. – Благодари Бога, что не изжарил тебя целиком! Безобразие! Пришел, нагрубил. Зачем хороший столик сломал?

– Так, значит, это не ты, что ли, нанимаешь тузов гребаных? В гробу тогда я тебя видал!

– Нет, не я. Я решил было, что вербовщик ты – судя по замашкам.

– Чтоб ты сдох, ублюдок пучеглазый!

Собеседник мигом вернул очки на место.

– И в самом деле, что за наказание, – возвестил он ядовито, – лицезреть такую ослиную задницу, как ты, двести шестнадцать раз кряду!