Роджер Желязны - Блеф

– Это «Пенни Блэк», – сказал он, когда она поднесла полупрозрачный конверт к лампе. – Первая в мире почтовая марка. Негашеная, в идеальном состоянии. Поэтому, скорее, редкая, чем очень дорогая. С репродукцией портрета королевы Виктории.

– Очень хорошо, – ответила она, снова загадочно улыбаясь. – Даже спрашивать не буду, откуда ты ее взял.

В ответ Бреннан улыбнулся и промолчал. Он понимал, что она прекрасно знает, откуда у него марка. Он попросил ее у Тени, когда они просматривали коллекцию редких марок, которую она стащила у Кина, из того же сейфа, где лежал дневник, в День Дикой Карты. Тень огорчилась, что Бреннан не нашел того, что искал, в том бесценном дневнике, и с радостью отдала ему марку, когда он ее попросил.

– Ну, надеюсь, тебе она понравится, – сказал Бреннан, вставая и потягиваясь. Кристалис положила конверт поверх колоды карт. У него выдался тяжелый день, он устал. Бреннан подошел к столику у огромной кровати Кристалис и взял в руку графин ирландского виски, который она держала специально для него. Посмотрел и нахмурился. Поставил обратно. Сел обратно на диван, рядом с Кристалис.

Та двинулась к нему и мягко накрыла его тело своим. Бреннан ощутил густой и сексуальный запах ее духов, поглядел, как кровь пульсирует в сонной артерии.

– Не передумал насчет выпивки? – тихо спросила она.

– Графин почти пустой.

Слегка отодвинулась, глядя в его глаза, в которых застыл вопрос.

– Ты пьешь только «Амаретто».

Это было утверждение, не вопрос. Кристалис кивнула.

Бреннан вздохнул.

– Когда я только повстречался с тобой, мне нужна была только информация. Я не хотел, чтобы между нами что-то было. Ты сама все начала. Если хочешь, чтобы это продолжалось и имело какое-то значение, я хочу быть единственным, кто делит с тобой ложе. Уж так я устроен. Только так я могу принадлежать другому.

Кристалис несколько секунд глядела на него прежде, чем ответить.

– С кем еще я сплю, не твое дело, – наконец протянула она с британским акцентом, фальшивым, насколько знал Бреннан, хорошо разбираясь в языках.

– Тогда я лучше пойду, – сказал он, кивая и вставая.

– Подожди, – сказала она, тоже встав. Они долго глядели друг на друга, и она наконец заговорила примирительным тоном: – По крайней мере, выпей. Спущусь, налью в графин. Ты выпьешь, и мы… мы поговорим.

Бреннан устал, и у него не было в Джокертауне другого места, где он мог бы остаться.

– Хорошо, – тихо сказал он. Кристалис укуталась в шелковое кимоно, расписанное струями дыма в виде силуэтов скачущих во весь опор лошадей, и оставила его, наградив улыбкой, скорее, смущенной, чем загадочной.

Бреннан принялся расхаживать по комнате, глядя на свое отражение во множестве антикварных зеркал, украшавших стены спальни Кристалис. Надо было уйти, сказал он себе, оставить все это, но Кристалис была потрясающей женщиной не только в постели. Вопреки здравому смыслу он понимал, что ему нужна ее дружба, сказать честно, ее любовь тоже.

Прошло уже больше десяти лет, и впервые он позволил себе полюбить женщину, но, как он осознал, попав в Джокертаун, чувства – не единственное, что он позволил себе. Он не мог жить лишь во имя ненависти. Сложно понять, полюбил ли он Кристалис настолько же сильно, как свою жену, женщину, в которой смешались французская и вьетнамская кровь и которая погибла от рук убийц, подосланных Кином. Он вовсе не желал испытывать любовь к женщинам, продолжая слежку за Кином, но, несмотря на всю его концентрацию на текущей задаче, несмотря на дзенский тренинг духа, желаемое и реально происходящее часто различались очень сильно.

Он молча стоял в спальне Кристалис, стараясь не вспоминать прошлое. Шли долгие минуты, и он вдруг понял, что Кристалис уже пора бы вернуться.

Он нахмурился. Непостижимо почти что, чтобы что-то случилось с Кристалис в «Кристальном дворце». Но привычная настороженность, которая спасала Бреннану жизнь столько раз, что он уже и со счету сбился, заставила его собрать лук прежде, чем идти на ее поиски. Было бы глупостью натолкнуться на нее в темноте, но для него это не впервой. Лучше чувствовать себя глупым, чем мертвым, а последнее ощущение было знакомо ему куда лучше, чем хотелось бы.

В коридоре на третьем этаже Кристалис не было и на лестнице, ведущей в бар, тоже. Он услышал приглушенные голоса, бесшумно спускаясь по лестнице.

Вынул стрелу и наложил на тетиву. Выглянул из-за угла, в бар. Стиснул зубы. Он был прав, приняв меры предосторожности.