Люциус Шепард - Aztechs

"Вот он, твой миг, брат!", сказал Чилдерс. "Живи в нем."

Всадник остановился в десяти-двенадцати футах от Деннара. Казалось, что они разговаривают друг с другом, но я обратил внимание, что глаза Деннара закрыты. Это было похоже на состязание. Окровавленный воин в египетской татуировке, черная и пустая Смерть на безглазом скакуне, и блестящий песок, окружающий голубое кольцо-мишень. Я слышал, как ветер теребит шалфей, как Лупе шепчет молитву, слышал собственное затаенное дыхание. Потом Деннар испустил крик, бешеный и хриплый, словно мать-орлица, увидевшая разоренное гнездо, и бросился на Смерть с боевым кинжалов в руке. Столкновение должно было отшвырнуть всадника назад, но он даже не дрогнул. Казалось, словно Деннар наполовину утонул в гудроне, спина его, части рук и ног торчали из области, простирающейся от груди всадника до живота лошади. Он постепенно тонул все глубже, пока остался виден лишь его зад в камуфляжных брюках. Абсурдность картины лишь придавала ей ужаса. Лупе уткнулась лицом мне в плечо. Я не знал, чувствовала ли она какое-то сострадание к Деннару, или просто испугалась мысли, что подобная судьба может вскоре ожидать и ее.

"Готов спорить, что это больно", с удовлетворением сказал Чилдерс, когда Деннар совершенно исчез.

Я не был столь уверен. С момента столкновения Деннар оставался неподвижен. Контакт мог убить его сразу, но если он оставался еще жив, то уже не показывал никаких знаков сопротивления.

Чилдерс схватил меня за плечо. "Схватка кончена, Эдди." Он показал на Зи и носилки. "Хватай конец."

"Ты сдурел? Я не пройду и мили, неся его."

"Удивительно, сколько может сделать человек, когда находится в отчаянном положении." Чилдерс порылся в кармане брюк и вытащил что-то блестящее. "Но я смогу тебе помочь."

"Что это за хрень?"

Он показал мне блестящую штучку - шприц. "Сэмми."

"Правильно", сказал я. "Вступаю в бригаду уродов. Ни фига!"

"Боюсь, мне придется настоять."

Я чуть попятился. "Зи почти мертв. Зачем он тебе вообще нужен?"

"Никогда же не знаешь - а вдруг понадобится."

Краем глаза я видел, что Фрэнки снимает меня, и слышал, как Лупе комментирует. Она стояла позади меня, передавая "Розу Границы" с-места-событий-что-происходят-прямо-сейчас.

"Сука!" Я пошел к ней, и она рванулась прочь.

"Эдди", укоризненно сказал Чилдерс. Не злись на змею за ее шипение."

Я игнорировал его. "Лупе..."

"А что мне еще делать?", дерзко спросила она. "Я не могу просто бездельничать."

Не могу сказать, что с нею происходило. Может, она тоже не могла. Искра эмоций, что привела нас друг к другу, вспыхнула в последний раз под складками и рябью нашей наигранной любовной чепухи. Стоя в своей раздуваемой шелковой блузке, в белых слаксах, с волосами, поднятыми ветром пустыни, она была прекрасна и фальшива, совершенная иллюзия, жертвой которой я стал. Степень, до которой я очурбанивал себя, заставляла меня чувствовать себя покинутым и несчастным. Почему я должен тревожиться о ней... да и, вообще, о чем-то? Я шел с сэмми к смерти. С таким же успехом я мог присоединиться к нему и в безумии.

"Я не прошу быть добровольцем." Чилдерс двинулся вперед с хмурым видом мистера Угрозы, держа шприц иглой кверху.

Я взглянул на Лупе, как я понял, видимо в последний раз не безумными глазами. "Коли", сказал я.

x x x

Чилдерс привстал на колени рядом со мной и смотрел мне в лицо, когда я вонзил иглу в свою руку. "Первый раз", сказал он. "Прекрасная штука."

Что он видел, не имею понятия. А вот я видел все новым с иголочки. Возьмем песок, например. То, что раньше казалось однообразным, неинтересным, теперь превратилось в тактическую топографию, в зоны минимального риска быть обнаруженным, зоны хорошие для пешего передвижения, и так далее. Люди? Я взглянул на Лупе и мгновенно отклонил ее как угрозу - лицо ее было маской слабости и страха. Однако Зи, даже умирающий, обладал высшей самоуверенностью, от которой я сразу насторожился. Я все оценивал в терминах потенциальной угрозы для себя. Несмотря на все случившееся с Деннаром, те штуки, что я рассматривал по-настоящему опасными - черный всадники, ожившие пески - моим расширенным органам чувств доставляли лишь новые причины для высокомерия. Кожа моя стала горячей, сердце забилось в ускоренном ритме, однако я ощущал себя неразрушимым. Все мои ощущения решительным образом обострились. Сэмми мог видеть паучка песчаной окраски, сидящего на камне того же цвета в тридцати футах, который казался бы невидимым для прошлого пирожного мальчика Эдди По, стоявшего рядом с пауком. Фрагменты философии сэмми, что я слышал много лет, вдруг показались глубокими и закаленными идеями, а не теми кусками реконструированного бусидо, которыми казались ранее. Там, где прежде Чилдерс казался жалким в собственной силе, теперь, когда я на него смотрел, я видел старшего брата, более опытного и сильного, чем я, брата не только по одной крови, а прямого родственника, того, кто знал то, чего не знаю я, кто отпил из того же сосуда гнева, что и я, кто слышал, как и я, пение собственной крови, стоны циркуляторной системы, оркестрованные в музыку кроваво-красных жил. В глубине сознания некий голосок пищал, что я погиб, но примерно через минуту я больше его не слышал.