Люциус Шепард - Прогулка по Саду

"Ты, наверное, воспринимаешь все слишком буквально."

"Если все принимать метафорически, то свихнешься." Казалось, она хочет сказать больше, но она затихла, и Уилсон сказал: "Ну, и?"

"Нет, ничего."

"Теперь уж не отвиливай. У тебя что-то есть, выкладывай."

"Окей." ГРоб вытерла правую руку. "Может быть, это BS, но в Тель-Авиве я ходила с технарем лейтенантом. Парень вечно пытался поразить меня тем, каким он громадным делом занят. Мистер У-Меня-Есть-Секрет. Он говорил, что они готовят что-то специальное для Аль-Каеды. Какую-то бомбу. Не знаю, какого сорта, Но он работал над пусковым устройством. Его частью была такая зверски здоровенная электробатарея, выдававшая семьдесят тысяч вольт. Поэтому, когда я увидела его в компаунде..."

"Черт!", сказал Уилсон.

"Слышишь, что говорю? Я увидела его здесь и вспомнила все это дерьмо об аде и семидесяти тысячах веревок. Я говорю: окей, возможно, это совпадение. Но потом Баксман начал болтать в транспортере и сказал то же самое, я подумала: ух, ты! Это слишком странно, понимаешь?"

Уилсон разглядывал тыльную сторону своей левой перчатки, зерна пластиковой брони, его мысли прыгали между полюсами отрицания и отчаянья.

"Семьдесят тысяч - такое странное число", сказала ГРоб. "Я подумала, оно имеет какое-то особое значение для оборванцев, поэтому занялась поисками. Единственный раз, где оно упомянуто, это в связи с адом. Семьдесят тысяч веревок. Семьдесят тысяч вольт. Какой-то старый мистик-оборванец в тот день неправильно понял слово... или же получил сообщение правильно, но не знал, что такое вольты, поэтому сказал "веревки"."

"Черт", снова сказал Уилсон - похоже, больше нечего было сказать.

"Конечно", сказала ГРоб, поднимая винтовку. "Мы продуем несколько дырок в этих медных деревьях. Расчистим дорожку. Посмотрим, что на другой стороне."

"Может оказаться чертовски большим лесом", с сомнением ответил Уилсон.

"Разве ты не читал? Он не так велик. И у нас чертова уйма огневой мощи. Другая сторона его по приборам в бесконечности, но ..." Она пожала плечами. "Какая альтернатива? Застрять здесь, вкалывая боевые растворы и жуя рационы С? Скучно."

"Бакстер может вернуться с кое-чем."

ГРоб фыркнула. "Забудь о нем! Парень сидит где-то там и пускает слюни. Никогда не слышала, чтобы давали такой приказ, как он. Принять успокоители и центре дерьма? О чем это он?"

"Ты действительно сорвалась с катушек."

"Я видела волка в пятьдесят футов, который, словно мусоровоз, сожрал моего лучшего друга! Если б я была не в форме, Бакстер должен был меня нашлепать. Но уж точно не принимать наркоту."

"Он оклемается."

"О, да. Ему просто надо подремать. Какая хренота! У него есть право командовать, нам надо остановиться на пять-десять минут, а потом гореть дальше. Он конченый! Ты и я, нам надо искать теперь что-то другое."

Лицо Бакстера в шлеме, полускрытое за отражением, казалось мирным. Спит он, или кемарит, но нет смысла находиться посреди войны. Уилсону хотелось игнорировать мысль, что Бакстер показывает слабину, но он не стал спорить с последним заявлением ГРоб. "На что похожа Аризона?", спросил он.

"Ты же жил рядом. И не знаешь?"

"Я был на развалинах Бетатакина, и все."

"Дешевые забегаловки. Дешевая травка. Пустыня, где можно путешествовать. Не знаю. Это круто." Она уставилась себе внутрь. "Пробежаться по приграничным городкам - это было самое лучшее. Мы начинали в Ногалесе и не пропускали ни одной кантины всю дорогу до Нью-Мехико. Пили и танцевали." Она легко мотнула головой, и Уилсон подумал, что жест, должно быть, восходит ко временам, когда у нее были длинные волосы и она так отбрасывала их с лица. Он представил ее в летнем платье, тесно облегающем тело, смеющуюся, бешено живущую под звездами, как они знакомятся и ночуют под запятнанным потолком двадцатидолларового номера мотеля, а на следующее утро разъезжаются в противоположных направлениях и забывают друг друга, только тела их помнят...

"Где твоя башка, мужик?", спросила ГРоб. "Я и тебя тоже теряю?"

"Просто маленький отпуск. Я уже вернулся."

Она спокойно взглянула на него и протянула руку для пожатия.

Они стояли грудь в грудь, глаза в глаза, и на сказала: "Мы выберемся из этого, мужик... Ты и я. На самом деле."

"Ты меня мотивируешь?"

"Мать-перемать, да! Работает?"

"Я подумаю."

"Подумай хорошо. Подумай о неделе в Риме. Мы поглядим, как ее устроить после всего."

"Не-а, как насчет поближе к воде? Танжер."

"Ты усек! Как только пройдем дебрифинг."