Люциус Шепард: За Черту - и Дальше

"Ты, кажется, говорил, что люди здесь не рождаются", сказал я Писцинскому. "Так откуда же взялись эти гребаные развалины?"

"О чем ты, черт побери, толкуешь?", спросил он. "Здесь нет развалин."

"Тогда это как называется?", показал я на противоположный берег.

Он то ли фыркнул, то ли хохотнул. "Это не развалины, приятель. Это дерево."

x x x

Примерно пять лет назад, когда я раскатывал с женщиной-хобо по прозвищу Пузырь-Голова, она часто читала мне детские книжки, что я таскал в рюкзаке, и в одной было про дерево под названием Обезьянья Загадка. Его ветви росли в стороны, а потом загибались вертикально вниз; все в целом напоминало запутанную клетку с множеством укромных уголков и прорехами в ветвях, где можно укрыться от непогоды. Местное дерево, наверное, было братом-мутантом Обезьяньей Загадки, но имелось несколько важных различий: самые большие горизонтальные ветви уплощались, образуя пол келий со стенами из переплетенной листвы, а ветки, что росли вертикально вниз были пустотелые и могли служить лестницами. Настоящие лестницы там были тоже, они бежали вверх и вниз по стволу, были и подъемники, работающие с помощью воротов, поднимаясь и опускаясь между этажами. Я прикинул, что всего было много сотен келий. Даже больше. Заняты лишь около ста пятидесяти, сказали мне, поэтому я могу выбирать. Я устроился в самой маленькой, ближе к главному стволу на третьем этаже, она открывалась на две стороны, но я подумал, что найду какой-нибудь способ закрыть ее, а размер как раз годился для меня и Глупыша... хотя, я не был уверен, что он ко мне присоединится. Он убежал с другими собаками, как только закончил шлепать через речку. Сладковатый запах джунглей возле ствола был еще сильнее, и я догадался, что так пахнет само дерево.

Писцинский передал меня аккуратной, загорелой, тридцати с чем-то лет женщине по имени Энни Вар и отчалил повидаться с собственной женщиной. У Энни были песочного цвета волосы, подстриженные по-мальчишески, она носила шорты цвета хаки и свободную блузу из состроченных вместе платков. Много времени протекло с тех пор, когда я в последний раз смотрел на женщину с чем-то близким на ясный ум и незамутненное зрение, и я обнаружил, что пялюсь на Энни. В ее лице было спокойствие, подчеркнутое сетью тонких морщин вокруг серых глаз и рта, и, хотя она не обладала тем, что называется бешеной красотой, она была чертовски более привлекательной, чем женщины, с которыми я встречался на рельсах. Она проводила меня по тускло освещенному туннелю дерева, мимо нескольких занятых келий, освещаемых свечами, и объяснила, каковы порядки За-Чертой.

"Большую часть припасов мы получаем из старого мира", сказала она. "Нас пятеро - Писцинский среди них - кто не против путешествовать взад-вперед. Мы выпрашиваем все, что нам надо. Все остальные ни за что не возвратятся - ни за деньги, ни за любовь."

Я спросил, как отсюда выбраться. Она искоса взглянула на меня и сказала: "Хочешь вернуться?"

"Не прямо сейчас", ответил я. "Но рано или поздно, мне кажется, я захочу."

"Ну, не знаю. Ты мне кажешься тем, кто останется." Мы повернули за угол и подошли к месту, откуда была видна пара незанятых келий в джунглях. Плоская ветка сияла на солнце, как полированное красное дерево. "Здесь все работают. Кто ловит рыбу, кто охотится в джунглях за чем-нибудь съедобным. Какие ткут, какие готовят..."

"Я умею рыбачить", сказал я. "Папочка научил..."

"Вначале будешь на побегушках. Прибираться, бегать по поручениям. Что-то вроде этого."

"Зачем же?" Я встал и уставился на нее. "Я все могу сам..."

Она перебила меня. "Мы здесь не терпим волков-одиночек", сказала она. "Все работаем вместе, иначе не выжить. Новички сначала помогают, и ты станешь этим заниматься, пока не поймешь, какая работа тебе больше подходит."

"А кто установил такие правила?"

"Здесь нет правил. Все идет, как идет."

"Ну, в это не верится", сказал я. "Даже на рельсах, свободных, как сама жизнь, существует порядок клевания."

"Ты больше не на рельсах." Энни сложила руки под грудью. Глаза ее сузились и у меня сложилось впечатление, что она смотрит на меня, как на нечто отвратительное. "Некоторые здесь уже больше двадцати лет. И когда они пришли, здесь уже были люди, рассказавшие, какие здесь порядки. И даже до них здесь тоже были люди."

"И что случилось со всеми?"

"Умерли... ты об этом спросил? Либо погибли, либо сами отошли. А некоторые уехали за Стену."

За горы, ты это имеешь в виду?"

"Да, правильно, за горы", презрительно повторила она мои слова.