Ольга Грибова - Водоворот

Мне оставалось только проводить его взглядом. Скоро фигура вампира скрылась за поворотом, и я окончательно осознала, что осталась наедине со своими проблемами. Первым охватившим меня чувством было отчаянье. От ужаса я забыла о необходимости поддерживать организм в рабочем состоянии. Грудная клетка замерла, кровь застыла в венах. Если бы меня кто-нибудь увидел в ту минуту, посчитал бы, что я мертва.

Но также внезапно, как пришел, страх схлынул, уступив место гневу. Влад знал о том, что происходит и не посчитал нужным поставить меня в известность. Более того он лично попросил меня поговорить с Андреем и убедить его уехать. Отказать от единственного союзника, который хоть что-то мог противопоставить Грэгори! Каким же дураком надо быть, чтобы пойти на такое!

Ноги сами понесли меня в комнату. В голове как бабочка в паутине билась одна только мысль: зачем? Неужели Владу настолько надоело жить, что он решил добровольно уйти из этого мира, прибегнув к помощи Грэгори? А «первый» будет только рад оказаться подобную услугу. Уж в его щедрости я никогда не сомневалась.

Распахнув незапертую дверь, я застала охотника за окончанием сборов. Влад как раз застегивал сумку. Он обернулся, намереваясь что-то сказать, но заметив выражение моего лица, передумал. Охотник мгновенно погрустнел и, отставив сумку в сторону, присел на край кровати, скрестил руки на груди, выставив их перед собой как охранительный вал.

— Ты сошел с ума? — я задала мучающий меня вопрос, так как всерьез подозревала, что нормальный человек не в состоянии так глупо подставиться.

— Пока вроде нет. С другой стороны сумасшедшие никогда не признают свою болезнь.

— Не смешно. Андрей мне все рассказал. Я в курсе, что Грэгори где-то поблизости.

— Так и знал, что вампиры не умеют держать язык за зубами.

— Я бы попросила не обобщать.

— Прости, ты — исключение. Но все же это мелочно, вот так мстить.

— По-твоему это игра такая? — злость уступила место обиде. До чего несправедливо, что он мне не доверяет.

— Нет, все предельно серьезно. Просто я не хотел тебя волновать. Теперь ты будешь вздрагивать от каждого шороха и в любой тени видеть Грэгори.

— Вот спасибо! А так я бы умерла в блаженном неведении.

— Послушай, — Влад поднялся с кровати. — Присутствие Андрея все равно бы ничего не изменило. С Грэгори ему не справиться.

— Но у нас был бы шанс!

— Да нет у нас никого шанса и никогда не было! — фатализм, с которым охотник выкрикнул эту фразу, мигом потушил всю мою ярость. Он как вода залил пожар бушующий внутри меня.

— Если ты так думаешь, тогда зачем все это? — прошептала я, пятясь к двери, не желая смотреть в его бесконечно печальные глаза.

— Просто я не могу иначе, — это прозвучало так естественно, словно нет ничего проще, чем умереть ради нескольких мгновений счастья.

— А как же остальные? — что-то холодное коснулось моей щеки. Понадобилось время, чтобы осознать — это мои собственные слезы. Так уж вышло, что вампиры плачут кровью. Это единственная жидкость, имеющаяся в наших телах. Поэтому мы так редко даем волю эмоциям. Кровь слишком ценна, чтобы так бездарно её тратить.

— Мы что-нибудь придумаем.

Парой широких шагов Влад сократил расстояние между нами и обнял меня. Я стояла, прижимаясь к груди охотника, и отстраненно наблюдала за тем, как на светло-бежевой рубашке медленно растекаются красные пятна — следы моих слез. Мне казалось, будто это кровь Влада пропитывает его одежду. От этой жуткой иллюзии сжималось сердце и холодело в груди.

Дорога до деревни заняла ровно один день. «Рено» мы оставили на платной стоянке, и уже к вечеру «Мерседес» доставил нас до места назначения. Некогда обширная, густонаселенная деревня теперь пришла в упадок. От былых времен остались разве что дома, да и те давно покосились. Без должного ухода деревянные строения быстро приходили в упадок. Из всех жителей только несколько старичков, плюс на окраине на постой остановился табор цыган. Лишь их пестрая одежда и громкие голоса вносили оживление в унылый пейзаж.

Влад указал отцу на полуразрушенный одноэтажный домик, что еще недавно служил нам убежищем. Он был так плох. Даже цыгане не позарились на него. Ступени крыльца противно застонали под нашими ногами, грозя обвалиться в любую секунду. Старая, изъеденная насекомыми дверь висела на одной петле. Понадобилось приложить силу, чтобы сдвинуть её с места: ржавая насквозь петля никак не желала поддаваться. Внутри пахло сыростью и гниющим деревом.