Жан ля Ир - Тайна XV

Фантастическая птица быстро приближалась к Кондору. Вскоре она оказалась над ним и стала описывать большие круги, не отдаляясь, но и не приближаясь. Несомненно, аэроплан наблюдал за Кондором и изучал его.

Вдруг он остановил свои движения, повернул к северо-западу и понесся. Он уменьшался, делался почти не материальным, представлялся только точкой и готов был исчезнуть совсем, как вдруг из него вылетела, из его хрупкой белизны вырвалась полоса света, как будто заряд. С невообразимой быстротой этот заряд достиг Кондора, вспыхнул с резким свистом в метре расстояния от неподвижных Сэнт-Клера и Клептона… Он пролетел, все его проводили глазами и вдруг вздрогнули и побледнели… С ужасающей детонацией снаряд разразился в виде шатра из белого пламени, похожий на страшный клубок из молний.

Показался дым, потом все исчезло.

Сэнт-Клер и Клептон посмотрели друг на друга; они были бледны, пот выступил у них на лбу…

— Друг мой, — сказал один из них, — если б взрыв произошел на двадцать секунд ранее, мы были бы убиты как ударом грома…

— Да, — сказал другой, — сожжены, уничтожены…

— Это одно из их орудий…

— Это нечто ужасное…

Они замолчали, и смотря друг на друга, сознавали, что на лицах их виден инстинктивный испуг… Тогда они повернулись к адмиралу и Дамприху; те тоже были бледны, как и они, и стояли с расширенными зрачками.

В этот момент сумбурного страха один только Фламмарион казался спокоен… И даже странная, суровая складка прорезала перпендикулярно его лоб, обыкновенно ясный и спокойный.

Там, на северо-западе, сказочная птица исчезла.

Тогда одинаковым движением Сэнт-Клер и Клептон резко пожали плечами, и еще бледные, но холодные и решительные, ясным голосом, со сдвинутыми бровями, они сказали:

— Мы идем туда?

— Да, идем к назначенному месту.

— Это именно под 1-м градусом широты…

— И под 20-м восточной долготы…

— Мы там будем через двадцать минут…

— Хорошо!

— Клептон, вы пойдете к рулю?

— Да, и вы пойдете со мной…

— Разумеется. Нужно знать…

— И я велю наэлектризовать оболочку, крылья и пропеллеры чтобы отбросить все электрические заряды врага…

— Да. Таким образом мы будем неуязвимы.

— Если только нет у них еще более страшных орудий, — сказал Сэнт-Клер.

— Может быть, Клептон. Но единственный способ узнать это — лететь туда…

— Это и мое мнение!

— И наше тоже! — сказал серьезно адмирал, жестом указывая на Дамприха, который стоял выпрямившись около него…

— Конечно, — подтвердил Фламмарион.

Но Сэнт-Клер уже направился к выходу. Он не заметил, что в этом «конечно» слышалась угроза, как шипение гадюки.

Все сошли вниз и заперли выход; внизу лестницы, в коридорчике они разделились: Сэнт-Клер и Клептон пошли прямо к задней части корабля; адмирал, Фламмарион и Дамприх прошли к наблюдательному посту впереди.

Две минуты спустя, механики Дервинг и Гаинор, бывшие оба на службе, в виду важности событий, получили от Сэнт-Клера следующий приказ:

— Алло! Алло! Поднимитесь на 3000 метров перпендикулярно… Потом ход вперед; скорость 350 километров в час… Берегитесь!.. Мы идем на врага!..

И вздрагивая всей своей наэлектризованной металлической оболочкой, Кондор подскочил и понесся к небесам…

11 октября, в 10 часов утра, Франц Монталь, директор всемирного Аэрогаража в Париже, сидел в своей конторе, готовясь, с помощью своего секретаря, разбирать обширную утреннюю корреспонденцию.

Магазины, бюро и платформы всемирного гаража находились в верхнем этаже громадного двенадцатиэтажного дома в Нейли.

В эту эпоху укрепления, которые когда-то окружали Париж, не существовали больше. Они были срыты, рвы засыпаны и на этом обширном пространстве были устроены бульвары, обсаженные рядами деревьев.

Свет октябрского солнца проникал в бюро через громадные римские окна, выходившие на широкую террасу, куда приставали и откуда отправлялись аэропланы.

Быстро, сухим тоном диктовал Франц Монталь своему секретарю ответы на полученные письма. И секретарь быстро стенографировал диктуемое.

У директора было худое, костлявое лицо, теперь ярко освещенное солнцем, лицо это было без всякого признака усов и бороды; рыжие коротко остриженные волосы, маленькие и холодные глаза, нос с легкой горбинкой, губы узкие, презрительно сжатые, энергичный подбородок… Этому тонкому, нервному человеку могло быть лет сорок.