Валерий Гвоздей: Клуб любителей фантастики, 2013

Больше — ничего.

— Лишнее знание — лишняя ответственность!.. — строго предупредил я, поочередно глядя на рабочих, медиков, фотографа. — Сержант обязан, по долгу службы. Вам же я рекомендую воздержаться. Рекомендую отойти, встать спиной к могиле. Никаких снимков.

— Иначе вы будете вынуждены убить всех? — хмыкнул фотограф. — Ладно, спасайте мир.

Возле гроба остались сержант и спаситель мира.

— Никаких снимков? — Полицейский собирался и дальше проявлять твёрдость. — Заявляю: это нарушение процедуры.

— Я просто увезу то, что находится в могиле. Наши специалисты разберутся.

Не сговариваясь, мы с ним подняли крышку, положили в траву.

На подкладке лежал светловолосый мужчина в дешёвом погребальном костюме, сорочке и галстуке. Загорелая гладкая кожа. Спокойное выражение лица. Нет щетины.

Следы разложения отсутствуют.

Как будто обитатель могилы кого-то попросил немного полежать за него, асам покурить вышел. Но тощий неимоверно.

— Шесть лет… — прошептал сержант, точно боясь разбудить.

Он растерянно вытирал пальцы носовым платком.

— Намерены задавать лишние вопросы? — тихо полюбопытствовал я.

— Нет… Пол, возраст — совпадают… — Полицейский нервно сглотнул. — А что написать в протоколе — о состоянии трупа?

— Не догадываетесь, как вам следует поступить в интересах национальной безопасности? — Я тоже вытер пальцы носовым платком. — Ну-ка, помогите…

Когда умерший был в мешке, я задвинул молнию. Сказал, обращаясь к медикам:

— Несите в мой фургон. Помните о подписке. Всех касается.

Медики, наверное, удивляясь состоянию покойника, уложили тело на свои носилки.

Подняли. Направились к выходу.

Собрав инструменты, к выходу пошли насупленные рабочие.

Всем, конечно, интересно.

В то же время никто из них толком не знает ничего существенного. Правильный сержант не из болтливых. Ну и — подписка.

Надеюсь, обойдётся.

— Ваши обычно действуют парами, — сказал полицейский. — Напарника у вас нет?

— Отчего же… Он занят другим. Экстренная ситуация.

Одной ложью больше, одной меньше — разница невелика.

Чёрный фургон стал катафалком.

Я простился и сел за руль, чувствуя себя работником похоронной конторы.

Через полтора часа на пустынном участке шоссе я принял к лесистой обочине, выключил двигатель. Покинув кабину, залез в грузовую часть фургона, где лежал труп, среди пакетов с химикалиями. Расстегнул молнию. Расстегнул одежду на мертвеце.

Тело выглядело неповреждённым. Отсутствовал традиционный крестообразный разрез, от горла до брюшины. Вообще ни одного шва.

Неужели вскрытие не проводили?

Если похоронен как человек на кладбище, то от преследования сумел уйти… Позднее всё же пришёл в нефункциональное состояние.

От человека практически неотличим. Полицейские и медики не заподозрили ничего — приняли, наверное, за жертву какого-то несчастного случая.

Но смерть не была естественной, велось расследование.

Значит, вскрытие проводилось. А швов нет — качественная регенерация. Шесть лет — срок немалый.

Хорошо поработал. Нужно было восстановить так много. Ресурсов крохи… Воскрешение мёртвых — сказки. Верить им глупо.

Склонившись над трупом, я коснулся холодных висков, чуть надавил пальцами.

Веки дрогнули. Через секунду — поднялись.

Голубые, чистые глаза. Взгляд, правда, слегка туманный.

Я знал, что сказать:

— Восстанавливайся. Химикаты вот здесь, под рукой… Отчёт представишь, когда будешь готов.

Опустились веки — знак согласия, подчинения.

Фургон больше не был катафалком. Путь нам предстоял долгий.

Меня вёл сканер.

В прибрежном городке, с населением тысяч в десять, пришлось задержаться. Ожившего мертвеца я разместил в мотеле, обеспечил всем, что ему необходимо. Дождётся без сложностей. Управлюсь за пару дней, может, чуть позже. Надеюсь — будет выглядеть получше.

Утром, стоя на пирсе, я рассматривал местные лодки, размерами, оснасткой, мощностью своих двигателей не уступающие катерам Береговой охраны. В спокойной воде покачивались отражения перистых облаков, плывущих в небе.

Отражения лодок, со всеми надстройками и рыбацким оборудованием, чуть рябили. Хотя пятизначные номера, крупно и чётко выведенные стандартным шрифтом на рубках, читались и над водой, и на воде. Какие-то лодки были старыми, грязно-рыжими от потёков ржавчины, какие-то — сияли краской, встающее солнце играло бликами на их бортах. Выше надстроек, мачт, ферм, антенн, по другую сторону бухты зеленели покатые горы, поросшие лесом.