Юлий Кузнецов - На чужом берегу

Их было четверо под откосом, на маленькой, расчищенной от зарослей площадке. Они стояли тесной группой, вглядываясь в черноту чащи. За ними в синей глине обрыва виднелся вход в шахту.

— Нельзя подпускать их к самому входу, — сказал первый.

— Если бы можно было пугнуть их чем-нибудь… — отозвался второй.

— Ничто на них не действует, — устало пробурчал третий.

— Да, кроме обыкновенного копья, — заключил четвертый. — Наше счастье, что брюхо у них мягкое.

Несколько минут прошло в молчании.

— Подумать только, лететь пятнадцать парсеков, чтобы драться копьями! — снова начал первый. — Никогда не думал, что это слово еще пригодится.

— Ну, таких копий, как у нас, и не было вовсе, — живо возразил второй, — так что слово ни при чем.

Они стояли совершенно неподвижно. Металлические маски, скрывавшие переднюю часть головы и переходившие в прозрачные колпаки на затылке, смотрели двумя выпуклыми линзами на непроницаемую стену зелени. Коренастые, бочкообразные тела поблескивали металлом, толстые ноги плотно стояли на рыхлой земле.

В руке у каждого было длинное копье с серповидным лезвием на конце. У пояса висели бесполезные пистолеты.

Десять минут назад их вызвал из шахты сигнал тревоги; телеглаз увидел выползавших из леса зверей. Работа была немедленно прекращена, и все кинулись к выходу, чтобы защитить хрупкую энергетическую аппаратуру.

На этот раз все обошлось благополучно. Против обыкновения чудовищ было только два. Их трупы, перевернутые на спину, валялись теперь у опушки, фиолетовая кожа брюха сморщилась, каменные шеи свернулись набок, страшные ядовитые пасти бессильно хватали траву.

— Ну что же, продолжим? — спросил четвертый. — Работы еще часа на два.

Они повернулись, чтобы войти в шахту.

В том, что последовало дальше, телесторож не был виноват. Он охранял вход в тоннель, а не весь отвесный склон и не мог видеть, как с края обрыва сорвалась вниз лавина грохочущих, скрежещущих ящеров. Четверка не успела даже дойти до стены, как у входа в шахту нагромоздилась гора живого, злого и голодного мяса.

Отступать было некуда, приходилось принимать бой. Враги — на этот раз их было слишком много — кинулись вперед, вытягивая змеиные шеи. Первый из четверки сделал выпад, поддел ближайшего зверя под брюхо, повернул лезвие и дернул к себе. Ос успел еще выхватить копье из-под панциря, успел заметить треугольные зубы у самой щеки, затем пасть сомкнулась на его руке, что-то хрустнуло, металл рукава треснул и распоролся до подмышки. Копье выпало из пальцев, зубы мотнулись и вырвали руку из плеча. Он видел еще, как другой ящер ударил хвостом по его товарищам, разметав их в разные стороны. Потом наступила темнота.

Километрах в трех от шахты, в слабо освещенной кабине звездолета, командир корабля, не отрываясь, смотрел на экран. Там, у подножья горы, кишела бурая масса, топтавшая и трепавшая зубами обломки металла и пластмассы.

Он видел, как за огромной рыжей тушей, валявшейся у самого входа в шахту, вдруг поднялась знакомая фигура.

— Цел! Кто это? Четвертый! Сева, ты цел?!

Секунду спустя фигура нырнула в отверстие штольни, с ее потолка со звоном упала дверь, и командир услышал:

— Цел! Один из четырех!

— Да, я видел. Жаль, конечно…

— Что же делать?

— Делать? Ты ведь один не справишься!

— Не знаю. Может, и смогу. Но времени много уйдет. К вечеру, может, управлюсь, к самому вечеру. Все, что мы добыли за месяц, нужно уложить в блок-цилиндры. Двадцать семь штук.

— Да, горючее на весь обратный путь.

— Не знаю. Может, и сделаю. Может, пришлете кого-нибудь?

— Сева, слушай. Ты знаешь, какая в шахте радиация? В сотни раз больше допустимой. Так пропитает, что потом ее ничем не вытравишь. Послать к тебе еще троих — значит, всех четверых придется оставить на планете. А так только одного. А нам надо посетить еще две системы по дороге домой. Поэтому помощи тебе не будет. Я знаю: тебе будет тяжело, но так уж вышло…

— Да, я понимаю. Ладно, постараюсь закончить все к вечеру.

— Ты можешь выйти, звери ушли.

На экране снова возникла рослая фигура в металлических доспехах. Четвертый направился к мачте эиергоприемника и принялся за работу. Надо было снова закрепить ее и заново сориентировать.

Рыжее солнце садилось за лесное море. Фиолетовые зубцы вытянулись через выжженную атомным пламенем прогалину, изломались на стойках-упорах «Дальнего-5» и слились за его корпусом в странную рыбообразную тень.