Дж. Т. Макинтош - Время перемен

И вот, однажды, мистер Сильвестер перестал беспокоить нас. Он умер. Ни я, ни Джота не понимали тогда, что это значит, кроме того, что мы опять имели возможность играть в нашем саду сколько нам захочется, а в саду у Джоты, соблюдая некоторую осторожность. Я и Джота были ужасно довольны, что мистер Сильвестер перестал отравлять нашу жизнь, и до того, как мы пошли в школу, наше жизнь была совершенно безоблачной.

В тот день, когда мы пошли в школу, я и Джота в первый раз серьезно поссорились. Нет, мы конечно, не раз ругались и дулись друг на друга и раньше, но до этого момента мы слишком зависели друг друга, чтобы дело могло зайти достаточно далеко. И мои, и его родители относились к нашей дружбе положительно – ведь это избавляло их от множества хлопот. Так что если мы с Джотой ссорились, то прежде всего страдали от этого сами.

Другие дети крайне редко попадали в наши дома. Обе наши семьи не слишком стремились к тому, чтобы в дом попадали посторонние люди – даже дети, ведь за ними обязательно появляются взрослые.

Поэтому Джота и я, будучи весьма неглупыми детьми, давно поняли, что ругаться между собой уж очень невыгодно.

В школе, среди ужасного гама, громкого смеха, странных запахов, непривычных запретов, девочек (ни я, ни Джота еще ни разу не имели с ними дела, и сразу решили, что никогда и не будем), огромных окон, бесконечных коридоров, электрического света в дневное время, лестниц, пугающих больших мальчиков и девочек, и еще более страшных в черных куртках и квадратных шапочках, взрослых со строгими голосами, которые делали вид, что они на нашей стороне – среди всех этих новых, удивительных впечатлений, мне больше всего запомнился взрыв смеха, когда Джота сказал, что его зовут Кларенс.

Учительница тоже засмеялась, хотя пыталась сделать вид, что ей совсем не смешно.

Они рассмеялись снова, только еще громче, когда Джота сообщил, что его фамилия Муллинер.

Мне хотелось вскочить на ноги и отколотить их всех сразу. Никто не смеялся, когда за несколько секунд до этого я сказал, что меня зовут Вэл Матерс. Мое полное имя Валентин, но меня всегда называли Вэл, поэтому я так и сказал. А теперь все смеялись над Кларенсом, моим другом.

Я не вскочил на ноги потому что… ну, не вскочил и все тут.

Странное дело – когда мы возвращались домой, свободные до конца дня (первый день занятий был совсем коротким) я сам рассмеялся, когда вспомнил их смех по поводу имени моего друга. Это очень по детски – когда они смеялись над ним, я был готов подраться с каждым, хотя и не сделал этого. Но потом… я смеялся так, что едва мог идти.

Кларенс – а тогда я называл его Кларенс, и так продолжалось до тех пор, пока он навсегда не стал Джотой – не сразу потерял терпение. Он еще некоторое время подождал пока я не успокоюсь. Но я не уже мог остановиться. Чем больше я смеялся, тем смешнее мне становилось.

Тогда он ударил меня кулаком в грудь – всего один раз – и убежал.

Мой смех медленно прекратился, но совсем не потому, что мне было больно и даже не потому, что мне стало стыдно – просто, когда Джота убежал, мне стало не над кем смеяться, и мой смех сразу перестал иметь смысл.

Я пошел домой. Несколько раз я пытался увидеть Джоту, но никто не открывал дверь.

Мне совсем не хотелось есть, когда пришло время чая.

Потом мне стало нехорошо. Мой отец и даже мать начали беспокоиться. Меня уложили в постель с грелкой.

На следующее утро мне не стало лучше, и ко мне вызвали врача. Доктор тщательно осмотрел меня, а потом они что-то тихо обсуждали с моим отцом. Позднее отец присел на край моей кровати, и негромко поговорил со мной.

Тогда я ничего не понял, мне даже и в голову не приходило, что тут есть что понимать, кроме того, что я заболел.

Теперь, много лет спустя, было легко догадаться, что врач сказал моему отцу, и о чем отец думал, разговаривая со мной.

Доктор не смог обнаружить у меня никакой болезни, но все же, было совершенно очевидно, что я серьезно болен.

Так как это был молодой, думающий врач, он сразу предположил, что я перенес какую-то психологическую травму. Все сходилось – я жил в странном доме, а он, будучи нашим семейным врачом, хорошо знал, что у нас здесь происходит. Я в первый раз пошел в школу. Он столкнулся с довольно интересным случаем, когда пятилетний ребенок, в остальных отношениях совершенно нормальный, неожиданно получил некое психическое расстройство.

Джота пришел навестить меня только во время ужина (на второй день в школе были уже полные занятия). Он казался тихим, удивленным и очень расстроенным. Видимо, Джота считал, что я заболел из-за того, что он ударил меня в грудь.