Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 18

— Вернемся домой той дорогой, по которой несли гробницу, — объяснила она домочадцам и Бэннер, которая видела, слышала и даже чувствовала все, что происходило здесь, благодаря своему воротнику. Если же ей хотелось обратиться к кому-нибудь так, чтобы не слышали другие, она беззвучно, одним горлом, произносила нужные слова.

Никто, кроме Йеввл, не мог уловить неслышимый голос; каждый звук, произнесенный Бэннер, проникал ей прямо в мозг. За восемнадцать лет Йеввл научилась распознавать все оттенки чувств в голосе сестры, и сейчас тревога почудилась ей в уловленных ею словах: Я видела кое-что недалеко от Луны. Похоже, тебе бы это не понравилось, дорогая.

И сразу вздыбилась шерсть, распростерлись крылья — сигнал тревоги был принят. Я все поняла. Неужели Ледник разлучит меня с моими предками? — однако гнев постепенно угасал. — Я сделаю это, и только ради тебя, Бэннер, — с нежностью подумала Йеввл. — Те, кто со мной, надеются на какой-нибудь знак с твоей стороны, возможно, на пророческий сон. Сама я, именно благодаря тебе, не верю в пророчества, но и для меня они могут стать источником силы.

Отряд двинулся дальше. Ночь перешла в долгую предрассветную хмарь. Сгущались тучи, а утро все не занималось. Напротив, где-то на полпути к Луне сгущался зловещий мрак. Призрачные огни по мере приближения не увеличивались, как это бывает с миражем в степи, а оборачивались чем-то вроде толстого белого торфяника, заглушавшего стук копыт. Вокруг вились крохотные существа — анхинги, короткохвостки, огневки, и холод немного смягчался свежестью ночи. Вообще же жизнь стала очень скудной по сравнению с тем временем, когда Йеввл и Робренг были молодыми… Тишина вокруг усугубляла ощущение заброшенности, и они рады были поднявшемуся ветерку, хотя он пронизывал насквозь, а копыта грохотали, как кости скелета.

Наконец взошло солнце, поначалу напоминая катящуюся из-за туманного горизонта красную пирамиду. Небо стало опаловым. Под ним круто вверх поднималась дорога, венчавшаяся гребнем высотой не менее тысячи метров, на котором в раннем утреннем свете блистали снег и лед. Снегом и льдом были покрыты и склоны холмов, и пространство между ними; иногда на пути возникал утес, валун, рыжевато-коричневое незаснеженное пространство — старое пожарище, или скованное морозом дерево с мощной, а иногда отпиленной вершиной. Быстро пролетела птица, на миг заслонив крыльями нависающие облака. Йеввл не поняла, что это за птица: поистине, неведомые существа нес с собой мороз из-за Страж-горы.

Младшенький Унгн зашевелился и захныкал в мешке. Приятная теплота разлилась в теле Йеввл. Она могла бы остановиться и спешиться, чтобы покормить малыша, но красно-коричневый каньон и отливающее сталью озерцо подсказывали, что они недалеко от цели. Она тронула шпорами бока онсара, и послушное животное тотчас перешло с рыси на медленный шаг, словно почувствовав, что, как ни велика усталость и как ни крепчает ветер, — скоро можно будет отдохнуть. Йеввл сунула руку в переметную сумку, достала горсть сушеного мяса, часть съела сама, а остальное разжевала в кашицу. Взяла на руки Унгна и прижала к себе. Крыльями она закрывала возлюбленное дитя от пронизывающего ветра.

Впереди ехал Йих. Солнце, уже круглое и сияющее, золотило его волосы и освещало крылья, которые он простер в неудержимом ликовании. Он был почти взрослый уже, гибкий и красивый, никакая непогода не могла омрачить горделивую юность. Его сестра Нгао, моложе его на три года, ехала рядом, ведя под уздцы несколько вьючных онсаров, нагруженных походным снаряжением и прокопченной охотничьей добычей. Нгао была хрупкого сложения и кроткого нрава, но Йеввл знала, что скоро дочь ее превратится в красавицу. Да будет судьба благосклонна к ней!

Мать приблизила свой рот к губам младенца и протолкнула кашицу ему в ротик. Он с бульканьем проглотил и снова заснул. Она пыталась убедить себя, что все с ним обойдется, хотя знала, что это далеко не так. Уже шесть дней прошло с рождения — четырнадцать со дня зачатия, — а он был такой несформировавшийся и слабый! Глаза еще четыре или пять дней не откроются, и раньше чем через полгода он не встанет на ноги.

Рядом ехал Робренг.

— Ну-ка, — сказала Йеввл, — возьми его. — Она протянула мужу Унгна, чтобы тот положил его в свой мешок, и, пристально поглядев на Робренга, спросила: — В чем дело?

Быстрый взгляд на его уши, на крепко сжатые в кулаки пальцы, сотрясаемые легкой дрожью, — все подсказывало ей, что он обеспокоен. В ответ он только промолвил: