Евгений Прошкин - Истребитель «Родина»

Спустившись на первый этаж, он осмотрелся и двинулся к бару. Сколько продлится этот странный контакт, он не представлял, но хотел выжать из него максимум.

Хмурый дядька в страшной коричневой шляпе энергично перемалывал зубами бутерброд с ветчиной, в дальнем углу тихо и культурно сорилась немолодая пара. Остальные столики были свободны. Бармена Андрей признал сразу и едва удержался, чтобы не спросить его о бабке из Воронежа. Никуда этот человек не уехал. Как все: поскулил и привык. Если не смирился, то научился терпеть, потому что третьего не дано.

— Нельзя ли у вас одолжить ручку? — сказал Андрей и, чтобы не выглядеть хамом, добавил: — Пива, пожалуйста.

— Пожалуйста, — проронил бармен, улыбнувшись так, что даже у Стива получилось бы лучше. — Ручку возвращать не нужно.

Андрей занял столик в центре, отхлебнул из бокала и проверил карманы. Ничего подходящего. Выдернув салфетку, он старательно ее разгладил и написал первое, что пришло на ум.

«Привет, Серый».

Что делать дальше, как это послание передать Владимиру, он не представлял. Если только проснуться? Но где гарантия, что он сумеет влезть в его шкуру вновь? Гарантии, конечно, нет...

Андрей открыл глаза. Часы показывала половину пятого. Ксена почта не дышала, лишь изредка потягивала носом. Кровать была неширокой, и они лежали, прижимаясь друг к другу — не просто как любовники, а как действительно близкие люди. Андрей не шевелясь обвел взглядом помещение. Кроме голубого табло с цифрами, в каюте не было ни одного источника света, тем не менее, Андрей прекрасно все видел. Неистово зажмурившись, он дождался, пока радужные круги не разбегутся, и обнаружил, что видит еще лучше.

— Ладно, это потом...

Ксена во сне что-то пролепетала и положила руку ему на живот. Андрей поймал себя на том, что не чувствовал ничего подобного уже много лет, с того самого времени, как он познакомился с будущей женой. Когда это было? До акции против «Данцига» они с Еленой прожили почти четыре года. Значит, всего — девять. Целая пропасть.

— Спи, спи, — шепнул Андрей. — Рано еще. И я посплю.

В теле Володи Серого он оказался поразительно легко, хотя и не смог бы объяснить, как он это сделал.

Андрей застал себя выходящим из бара. В правой руке он держал чемодан, левой потирал влажный лоб. Парочка продолжала беседовать — тихо, но напряженно. Мужик в шляпе уже доел свою ветчину и, утирая губы, пристально смотрел ему вслед.

— Дайте-ка мне чего покрепче, — сказал Андрей, вернувшись к стойке. И, когда появилась рюмка, спросил вполголоса: — Я случайно ничего такого сейчас не творил?

— Какого? — осторожно поинтересовался бармен.

— Ну... чего-нибудь странного. Со мной иногда бывает. Вы не бойтесь, я не буйный. Люблю людей... и вообще всех.

Бармен оценил его торс и, поджав губы, кивнул на столик:

— Вы вроде бы удивились.

— Удивился?

— Очень сильно. Сидели молча, но лицо... если честно, я уж собирался полицию звать. Лицо у вас было... гхм... выразительное. Страшное, понимаете?

— Понимаю. —Андрей тягостно выпил. — Налейте еще. Только не в эту мензурку.

— Нетрезвым в самолет могут не пустить, — предупредил бармен.

— А я уже не лечу.

— Ну да, — обронил бармен, выставляя широкий стакан и блюдечко с маслинами. — Вы на рейс опоздали. Очень удивились. И решили лететь следующим.

— Я?!

— Вы сами это сказали.

— Я с вами говорил?.. А еще что я делал?

Бармен сочувственно поцокал.

— Пиво пить не стали. Сожгли салфетку. Потом спросили у меня, который час.

Подойдя к столу, Андрей обнаружил в пепельнице съеженный черный комок. Не пожелал с ним Володя здороваться.

— Сам написал, сам спалил, — угрюмо произнес посетитель. — Вонь тут развел!

Андрей на него свирепо зыркнул — Серый это умел, — и мужчина тут же засобирался на выход.

«Эх, надо было засечь время — на сколько Владимир возвращался в сознание. В тело, вернее. Как все нелепо... Вот! Надо было не приветы оставлять, а задать вопрос! Да ведь если ответа в оперативной памяти не останется, его и не узнаешь. Или пусть бы Серый ответ на салфетке написал? Только с какой стати он будет это делать? Интересно, что он сам сейчас чувствует, осознает ли он что-нибудь? Нет, если бы осознавал, то не удивлялся бы», — подумал напоследок Андрей и взял со стойки стакан. Телом Владимира он владел безраздельно, но обратиться к его личности он не мог.

За это Андрей и выпил. Водка прокатилась студеной волной и ухнула вниз. Он хлебнул еще, но глотать не стал, а погрел ее во рту и прислушался к ощущениям.