Боб Шоу - Отбытие Орбитсвиля

– Вы работаете по заданию мета-правительства?

– Не будьте так наивны, старина. Мета-правительство заботит лишь одно: скорей бы Земля опустела. – Ренард лениво крутанул рулевое колесо, и машина повернула на запад. – Я работаю на самого себя.

– Но… – замялся Даллен – транспортные расходы…

– Астрономические? Да, если у вас нет собственного корабля. Сначала я думал зафрахтовать звездолет, потом сообразил, что куда разумнее приобрести какой-нибудь старый фликервинг и отремонтировать его. Расходы окупятся за три-четыре полета.

– Как все просто. – Гарри попытался за иронией скрыть невольное уважение к человеку, который мог между прочим упомянуть о том, что владеет звездолетом. Ведь это искусственный макрокосм, дающий подлинную независимость. – Что у вас за корабль?

– Типа 96-В. Предназначался для перевозки сыпучих грузов, поэтому на нем нет палуб. Но я вышел из положения, установив для поддонов с рассадой высокие стеллажи. Не желаете бесплатно прокатиться на Орбитсвиль?

– Нет, нет… Почему вы спрашиваете?

– Мне нужны спутники, которые помогут ухаживать за растениями, чтобы не тратиться на установку автоматических систем. В качестве платы –дармовое путешествие. Выгода обоюдная.

– Я мог бы найти вам кого-нибудь.

– Вы не справитесь, старина, вы слишком ограниченно мыслите. – Ренард снисходительно улыбнулся. – Иначе вы не стали бы полицейским.

– Я не полицейский. Я работаю… – Черт, куда мы едем?

Ренард радостно ухмыльнулся, торжествуя маленькую победу в нескончаемой игре.

– Это отнимет у вас всего несколько минут. Я обещал Сильвии завезти коробки со стеклом.

– Кто такая Сильвия?

– Сильвия Лондон. О, вы никогда не бывали у Лондонов?

– С тех пор, как клюшку для гольфа изъели древоточцы, я не вхож в высшее общество.

– Вы мне нравитесь, Даллен, – сказал Ренард, оценив сарказм. – Вы искренний человек.

"А ты искренний мешок с блевотиной", – мысленно ответил Даллен, недоумевая, как позволил себе впустую растратить полдня. Общение с Ренардом в гимнастическом зале бывало непродолжительным, но и этого хватало, чтобы понять: от коротышки нужно держаться подальше. Казалось, вся его жизнь сводится к непрерывному доказательству своего превосходства, к поиску новых способов самоутверждения, причем он не брезгует даже самыми невзрачными соперниками и самыми ничтожными победами.

Сейчас, когда он сидит за рулем, а пассажир находится в его власти, Ренард празднует очередную микроскопическую победу и явно получает от нее удовольствие. Негодуя на себя за то, что попался на удочку, Даллен решил при первая же возможности выпрыгнуть из машины.

Ренард взглянул на него, и "Роллак" тут же рванул вперед. Над откинутым золотистым верхом замелькал солнечный вихрь.

– Я уверен, вы получите удовольствие от знакомства с Сильвией. На ее амфоры стоят взглянуть.

– Я не интересуюсь керамикой.

– С чего вы взяли, что речь идет о керамике, старина?

Даллен не отрывал взгляда от дороги.

– А с чего вы взяли, что я не знаю, о чем идет речь, старина?

– Надо же, рассердился! – Ренард вытянул шею, стараясь заглянуть ему в лицо. – Кажется, я ненароком задел скромность мистера Даллена.

Весело покачав головой, Ренард, не снижая скорости, свернул в узкую аллею, зеленые стены вплотную подступили к автомобилю, и сразу стало темно.

– Реакционные времена, в которые мы вынуждены жить, должны очень подходить вам. – Ренард говорил задумчиво и серьезно. – Лично я был бы куда счастливее лет тридцать назад. Вы заметили, что последние несколько столетий протекают по одной схеме? Постепенное нарастание либерализма с пиком в конце второй трети, затем резкий откат назад и спад, который длится еще лет тридцать, а потом все начинается сначала. Почему так происходит? Почему позаимствованные у достопочтенной Мэри Поппинс понятия вроде старости, семьи и моногамии не желают оставить нас в покое?

"Будем считать, что ему ничего не известно о Коне с Мики, – твердо сказал себе Даллен. – Сейчас машина остановится, и я пойду своей дорогой. Если у него хватит здравого смысла позволить мне уйти, то на этом все закончится…”

Тут он увидел дом на вершине невысокого холма. Он слышал, что Лондоны богаты, увлечены каким-то нетрадиционным философским учением, а для таких людей, по его твердому убеждению, характерна тяга к многочисленным башенкам, фронтонам, затемненным стеклам и прочим признакам респектабельности. Резиденция Лондонов оказалась ничем не примечательным трехэтажным особняком из красного кирпича. Вокруг беспорядочно теснились какие-то бревенчатые пристройки, что было совершенно невероятным в эпоху, отличающуюся сугубой педантичностью. У входа в дом валялась груда посеревших от времени бревен.