Боб Шоу - Путешествие в эпицентр

– Входи, парень, входи, – пронеслась по кухне ударная волна его голоса. – И дверь прикрой. Сквозняк.

Хачмен вошел и, поскольку представление не последовало, решил, что гигант и есть мистер Этвуд.

– Куда мне?..

– Здесь, рядом с Джеффри, – ответила миссис Этвуд. – Чтобы я всех видела перед собой.

Она открыла кастрюлю и начала разливать похлебку в тарелки с голубой каемкой. Джеффри, такого же примерно роста, как и Дэвид, его сын, сидел рядом, и Хачмен безуспешно пытался поймать его взгляд. Мальчишка, как все астматики, дышал часто и тяжело.

– Это вам, мистер Ретрей, – произнесла миссис Этвуд, назвав его по фамилии, под которой он представился. Она уже было передала ему полную тарелку, но тут от камина шагнул ее муж.

– Для мужчины это только на один зуб, – прогудел он. – Положи ему еще, Джейн.

– Нет-нет, этого более чем достаточно, – сказал Хачмен, протягивая руку за тарелкой.

– Ерунда! – Голос Этвуда так гремел, что Хачмен почувствовал, как по поверхности стола передается вибрация. Мальчишка рядом с ним сжался. – Положи ему еще!

– Уверяю вас... – начал было Хачмен, но тут заметил просящее выражение на лице миссис Этвуд и позволил ей вывалить в тарелку еще одну порцию густого варева вдобавок к тому, что там уже было.

– Ешь! Тебе не мешает нарастить мясо на костях. – Этвуд взял свою тарелку с горой пищи и принялся работать ложкой. – И ты, Джеффри, чтоб все съел!

– Хорошо, папа, – жалобно произнес мальчишка, поспешно уткнувшись в тарелку.

Над комнатой нависло молчание, изредка прерываемое звуками грудной клетки Джеффри, напоминающими Хачмену шум далекой толпы. Похоже, мальчишка боится отца, и Хачмен попытался представить себе, каким этот гигант должен казаться семилетнему ребенку. Огромный, пугающий, непонятный. Задумавшись, он очнулся, лишь когда услышал, что Этвуд произнес его новую фамилию.

– Прошу прошения?..

– Я спросил, чем ты занимаешься? – сказал Этвуд, тяжело вздыхая.

– В настоящее время ничем. – Хачмен не ожидал, что его будут расспрашивать, и ответил холодно, чтобы избавиться от дальнейших вопросов.

– А когда чем-то занимаешься, то чем? – Этвуд, казалось, не заметил, как его ставят на место.

– Э-э-э... Я дизайнер.

– Шляпы? Дамское белье? – Этвуд хмыкнул.

Хачмен догадался, что выбрал профессию слишком экзотическую, и тут же поспешил исправить свою ошибку.

– Нет, я по железобетонным конструкциям. И скорее, просто чертежник.

Этвуда это, похоже, впечатлило.

– Хорошее дело. В наших краях много работы для вашего брата.

– Да. Именно поэтому я и здесь. Но поначалу торопиться не буду, осмотрюсь несколько дней. – Хачмен почувствовал, что сплел вполне правдоподобную историю.

– Я сам овощами торгую, – произнес Этвуд. – Пиво пьешь?

– Пиво? Иногда.

– Отлично. Как закончишь, двинем в «Крикетерс» и примем по несколько кружечек.

– Спасибо, но я бы предпочел не пить сегодня вечером.

– Ерунда! – грохнул Этвуд. – Я же не предлагаю тебе какую-нибудь южную мочу. Мы будем пить отличный ланкаширский эль! – Он бросил свирепый взгляд в почти нетронутую тарелку Хач-мена и добавил: – Давай-давай, парень, наворачивай. Неудивительно, что ты такой тощий.

– Хватит, Джордж, – не выдержала наконец миссис Этвуд. – Мистер Ретрей наш гость, в конце концов!

– Попридержи язык, – рявкнул на нее Этвуд, выпятив нижнюю челюсть. – Именно поэтому я и приглашаю его выпить.

Хачмен почувствовал, как рядом с ним, задышав чуть сильнее, шевельнулся мальчишка.

– Все в порядке, миссис Этвуд. Предложение вашего мужа действительно гостеприимно, и, я думаю, мне не мешает прогуляться часок.

– Вот это другое дело, – кивнул Этвуд. – Давай, парень, доедай.

Хачмен взглянул ему в глаза и отодвинул от себя тарелку.

– Если я много съем, не смогу потом пить пиво.

Поужинав, Хачмен поднялся к себе, надел куртку и выглянул в темноту за окном. Пошел дождь, и маленькие квадратики чужих окон, плавающие в ночи, производили еще более гнетущее впечатление, чем предыдущим вечером. Джордж Этвуд был обыкновенным грубым боровом, бесчувственным животным, подавляющим окружающих одними своими размерами, но все же вечер в его компании казался Хачмену более привлекательным, чем одиночество в теснящих стенах с цветочными обоями. «Викки, – против воли возникла мысль, – посмотри, до чего ты меня довела...»

Он спустился вниз, прошел через кухню и неожиданно увидел свое лицо на экране телевизора в углу. Джейн Этвуд смотрела программу новостей спиной к нему и даже не заметила, как он вошел. Хачмен проскользнул в плохо освещенный коридор и остановился, ожидая Джорджа Этвуда. Содержание новостей мало чем отличалось от того, что он слышал в машине, а это могло означать, что его имя уже связали с антиядерной машиной. Он сам дал властям хороший, приемлемый для общественности повод для розысков. Они могут использовать любые средства массовой информации, и едва ли кто задумается, почему какому-то свидетелю по делу о похищении уделяется столько внимания. Переданная по телевидению фотография Хачмена на фоне размытой листвы казалась очень знакомой, но он никак не мог вспомнить, где его снимали и кто. Без сомнения, всех его друзей и знакомых уже опросили полицейские, а может быть, еще и люди из какого-нибудь безымянного отделения службы безопасности. Впрочем, возможно ли это? Хачмен подсчитал часы: был вечер вторника, а конверты, адресованные организациям и лицам внутри страны, отправлены в понедельник. «Еще слишком рано, – решил он, чуть успокоившись после того, как увидел себя на экране. – Полицию я вполне в состоянии обмануть, а остальные еще не знают, кого искать».