Борис Штерн - Сумасшедший король

Третьяковский предложил играть матч в какой-нибудь нейтральной столице с умеренным климатом. Мы уже выбрали Токио, как вдруг Король объявил, что будет играть в Бородино и нигде более. Он, видите ли, собирается взять у Третьяковского реванш за поражение императора Наполеона. Я бросился к энциклопедии - Бородино оказалось небольшой деревней под Москвой.

- Слушай, Наполеон! - взбунтовался я. - Меня засмеют! На это не пойдет ни ФИДЕ, ни Третьяковский!

- Ма-алчать! Выполняй приказание! - завопил Король.

- Ваше величество! - забормотал я - Ваше приказание невыполнимо. Бородино уже нету, на его месте разлилось Черное море! Вам будет интересно в Японии... самураи, харакири, Фудзияма...

- Тогда будем играть в Каннах, - пробурчал Король. - Я хочу одержать победу в том месте, где одержал ее Ганнибал.

Так появилась глупая телеграмма, чуть было не сорвавшая матч. Я ничего не соображал, отсылая ее в Москву. Вскоре пришел ответ: Третьяковский просил подтвердить, посылал ли я телеграмму о Каннах и Ганнибале или это чья-то мистификация? В Италии на месте древних Канн стоит какой-то далекий от шахматных дел городок. Если же я имел в виду французские Канны, то почему бы нам не сыграть в Париже?

Наконец я догадался, как провести Короля. Я дал телеграмму "Согласен Париж" и сказал Королю:

- Ваше желание удовлетворено. Вы будете сражаться в Каннах, но они называются сейчас Парижем. Их переименовал сам Ганнибал после победы над над...

- Теренцием Варроном, - небрежно бросил Король.

Я ужаснулся! Его бредни зашли чересчур далеко. На каждый его приказ я должен был отвечать: "Слушаюсь, ваше величество!", и партнеры жаловались, что я всю игру что-то бормочу. Он не разрешал мне подниматься из-за столика во время многочасовой партии, а однажды повелел вырыть окопы на ферзевом фланге.

Наконец я кое-что придумал. Если я испортил ему программу историческими бреднями, то, пожалуй, мог бы нейтрализовать эти бредни другими. Однажды удобный случай представился. Он делал смотр своим войскам и сказал мне: "Кстати, вчера за боевые заслуги я присвоил вам звание фельдмаршала".

- Ваше величество, я не могу принять это звание, - ответил я. (Быть фельдмаршалом не входило в мои планы, я метил выше.).

- Почему? - удивился Король.

- Верите ли вы в бога, ваше величество?

- Кто такой бог, и почему в него нужно верить? - заинтересовался Король. Не правда ли, хорошо шагают ребята?

Я покосился на шахматную доску, где каждое утро расставлял ему войска. Ребята шли отлично.

- Я принес вам одну интересную книгу о царях, королях, фараонах... В ней вы и познакомитесь с этой таинственной личностью, - ответил я и вытащил на свет божий библию.

- Всем благодарность! - завопил Король, поспешно распуская войска. Отличившимся офицерам увольнение до вечера!

Полдня я листал библию, и Король прочитал ее в один присест.

- Что за неизвестная величина, этот бог? - задумался он - Он может все, это странно. Очень сомнительно, чтобы он выиграл у меня в шахматы. Если хорошенько поразмыслить.

Тут я понял, что если дам ему поразмыслить, то он в своем богоискательстве дойдет до воинствующего атеизма. Это мне было бы не на руку.

- Несчастный! - рявкнул я, подделываясь под божьи интонации. - Ты усомнился, смогу ли я выиграть у тебя в шахматы?!

- О господи! - перетрусил Король - Неужто в самом деле ты?!

- Как стоишь, подлец, перед богом! - взревел я, щелчком сбросил его с жеребца, содрал корону и отнял музыкальный знак - Сидеть тебе в темной могиле до судного дня, а там поговорим!

Я засунул его в какую-то коробку, промариновал там целую неделю и, наконец, волнуясь, вытащил.

- Смилуйся! - загнусавил он - Уйду в пустыню, дни и ночи буду молиться...

- Молчать! - рявкнул я (Мне только не хватало заполучить на свою голову религиозного фанатика) - Бога нет - я за него! Бог велел передать, запомни: книг не читай, никем не командуй, а занимайся своим делом - играй в шахматы.

Итак, от божьего имени я внушил ему быть самим собой и никаким психозам не поддаваться. К нему вернулась прежняя веселость, но, просмотрев последние партии, Король загрустил:

- Вариант в 96 ходов потрясает воображение, но не делает мне чести. Эта партия напоминает тягучее течение реки, отравленной ядохимикатами. Что можно выловить в этой реке, кроме вздутого трупа коровы? Кому нужны комбинации в 96 ходов? Кому нужны шахматы, отравленные механическим разумом?

Мне показалось странным, что Король с таким пренебрежением заговорил о механическом разуме. Не возомнил ли он себя человеком? Я осторожно напомнил ему о шахматных машинах, и он воскликнул: