Нил Гейман: Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси

Джонни Ларч добрался до аэропорта, протянул билет женщине за стойкой, и та попросила его предъявить водительские права.

Он предъявил. Но срок действия его прав уже года два как истек. И она сказала, что не может принять их в качестве удостоверения личности. А он на это ответил, что, может быть, за руль с этими правами садиться уже и нельзя, но с какого, спрашивается, хрена, права перестали удостоверять его личность, и вообще, кто, с ее сраной точки зрения, перед ней сейчас стоит, если не тот человек, чья фотография вклеена в эти права?

На что она ответила, что с ее точки зрения ему стоило бы говорить немного потише.

И тогда он сказал, чтобы она уже выписала ему наконец этот гребаный посадочный талон, а то он за себя не отвечает, потому что ему не нравится, когда его не уважают. В тюрьме нельзя допускать, чтобы тебя не уважали.

Тогда она нажала кнопку, через несколько секунд появились ребята из службы безопасности и попытались сделать так, чтобы Джонни Ларч тихо покинул помещение, а он уходить не захотел, и пошла бодяга.

В результате в Сиэтл Джонни Ларч не улетел; следующие несколько дней он провел в городе, в барах, а когда сто долларов вышли под ноль, купил игрушечный пистолет и ограбил заправочную станцию. А взяли его в конце концов за то, что он мочился на улице. Так что Джонни оглянуться не успел, как вернулся назад, в тюрьму, доматывать срок до звонка, плюс еще чуток за эту самую заправку.

А мораль у этой истории, если верить Джонни Ларчу, была такова: если ты пришел в аэропорт, не выеживайся на тамошнюю публику.

— А ты уверен, что к данному случаю не применима следующая истина: «Поведенческая модель, действенная в узкоспециализированной среде, каковой является тюремная, за ее пределами может оказаться не только неадекватной, но и опасной для носителя»? — спросил Тень, когда Джонни Ларч рассказал ему эту историю.

— Да нет, я тебе о чем толкую -то, братан, — сказал в ответ Джонни Ларч, — с этими сучками в аэропортах лучше вообще не связываться.

Тень вспомнил этот разговор, и ему захотелось улыбнуться. Срок действия его собственных прав должен был закончиться через несколько месяцев.

— Автовокзал! Все на выход!

В здании воняло мочой и пивной кислятиной. Тень сел в такси и сказал водителю, чтобы тот отвез его в аэропорт. И пять долларов сверх счетчика, если он это сделает молча. Домчались они за двадцать минут, и водитель молчал как рыба.

Потом Тень шел, нога за ногу, через ярко освещенное пространство терминала. Его терзали сомнения насчет электронного билета. То есть на пятницу-то он, конечно, действителен, а вот как насчет сегодня? Вся эта электронная дребедень по определению казалась Тени — ну как будто фокусник наколдовал, и в любой момент оно возьмет, и исчезнет.

Впрочем, в кармане у него был бумажник, в первый раз за последние три года, а в бумажнике три просроченных кредитки и еще одна, Visa, действительная до конца января: этому обстоятельству он удивился и порадовался. У него был номер билета. А еще он вдруг понял, что стоит ему добраться до дома, как все будет в порядке — так или иначе. И с Лорой тоже все будет в порядке. Может, им просто очень нужно было, чтобы он откинулся на пару дней пораньше, мало ли какие дела они там втихаря обделывают. Или еще вариант: извлекли из покореженной машины тело какой-нибудь другой Лоры Мун и все перепутали.

За стеклянными стенами терминала блеснула молния. Тень поймал себя на том, что затаил дыхание и чего-то ждет. Вдалеке громыхнул гром. Он выдохнул.

Из-за стойки на него подняла усталый взгляд женщина, белая.

— Добрый вечер, — сказал Тень. Ты первая незнакомая женщина из плоти и крови, с которой я заговорил за последние несколько лет. — У меня тут номер электронного билета. Должен был лететь в пятницу, а приходится вот сегодня. На похороны.

— Мм. Примите мои соболезнования. — Она пошуршала по клавиатуре, посмотрела на экран, нажала еще несколько клавиш. — Все в порядке. Я посажу вас на рейс в три тридцать. Его могут отложить из-за грозы, так что следите за информацией на табло. Багаж сдавать будете?

Он снял с плеча сумку.

— Такую ведь можно и не сдавать, правда?

— Да, конечно, — сказала она. — У вас есть какое-нибудь удостоверение личности?

Тень показал ей права.

Аэропорт был не бог весть какой большой, но людей по залу бродило удивительно много. Он стоял и смотрел, как беспечно люди оставляют на полу чемоданы, засовывают бумажники в задние карманы брюк, вешают сумки — не глядя — на спинки кресел. И тут до него дошло, что он уже не в тюрьме.